Орлица Кавказа (Книга 2) - [53]

- Вот потому, что она грозная и хочется с ней сразиться!- Андрей встал и прошелся по комнате.- Вы можете это называть как угодно - изменой Родине, преступлением против бога и царя, но у меня другие определения измены и преступности. Преступление видеть, как корчится в муках народ, и ничего не делать ради его защиты...

- Вы совершенно зря меня уговариваете. Или вы себя так уговариваете? Дело не в том,- сказал Рустам Али, тоже поднимаясь.- Дай бог вам удачи и теперешнего благородства во всем. Только имейте в виду: один человек совершенно точно знает о ваших намерениях, это тот самый сыщик, которого кличут здесь "оком его величества".

- У него нет никаких доказательств,- воскликнула встревоженная Людмила.

- Погодите, ему не нужно никаких доказательств, он не собирается причинить вам пока вреда. Напротив, он сделает все, чтобы вы нашли путь к Гачагу Наби. Потом он пойдет следом, и вы, сами того не зная, вместо помощи, причините этому герою вред.

- Спасибо,- сказал серьезно Андрей.- Я догадывался об этом, но теперь все для меня стало ясным.

- Прощайте,- произнес секретарь губернатора, пожал руку барону, кивнул Людмиле и вышел.

У калитки он едва не столкнулся с пропыленным драгунским офицером, который, спешившись, сразу направился в дом. Спросив, где живут русские, он решительно вошел, сухо представился и подал Андрею письмо.

- От кого?

- От полковника Зубова,- бесстрастно отвечал офицер.- Я должен был доставить вам его еще на той неделе, но меня задержали спешные дела.

- Боже, какая радость!- вспыхнула Людмила.- А где сейчас сам полковник?

- Полковника нет в живых,- отчеканил офицер, словно рапортовал об исходе боя командиру.- В Тифлисе устроили какую-то облаву, повели на расстрел трех безвинных людей. Полковник, а с ним два гусарских офицера заступились за них. Отбили, но сами уйти не сумели. Отстреливались из подвала. Зубов держался дольше всех.

Письмо выскользнуло из рук Людмилы, упало на колени. Андрей бросился к женщине. Офицер вышел, щелкнув каблуками.

Глава двадцать девятая

- Нам надо серьезно объясниться,- сказала губернаторша, решительно войдя в комнату мужа.

Генерал уже жалел о своей резкости с женой, но не хотел подавать вида.

- О чем объясниться?- но глаза его выражали детскую мольбу.

Если бы она сама знала это! В самом деле, не скажет же она ему, что минутная слабость жжет и мучает ее, и не сама по себе, а своими неожиданными последствиями. Врач на другой же день сбросил личину покорного слуги и преданного друга, стал вести себя покровительственно, а иногда и хамски, даже при челяди стараясь выглядеть так, будто Клавдия - жена его да еще бесприданница. И теперь она не была уверена, что он еще где-нибудь не рассказывает о своей связи с губернаторшей; она выходила из себя, но воротить сделанного не могла. Единственное, что у нее получилось,- это надавать пощечин врачу при секретаре губернатора.

- Плебей! Плебей! Плебей!- говорила она сердито, хлеща врача по щекам.Плебей!

- Вы об этом еще пожалеете, ваше превосходительство,- сказал тот, впрочем, не очень уверенно, и вышел вон.

- Браво, ваше превосходительство,- улыбнулся Рустам Али.- В жизни не видел ничего подобного! Это было прекрасно!

- Замолчите, ради бога! Замолчите же!- воскликнула она, и секретарь почувствовал в ее голосе слезы.

Об этом она не могла рассказать генералу, так же, как и не могла передать состояние беспомощности, которое в последние дни испытывала: губернатор только немного пришел в себя, и неосторожным словом можно было вновь уложить его в постель, а она надеялась, что он все же окончательно оправится.

- Я хочу объясниться, генерал,- продолжала она, садясь поодаль в кресло.Давеча вы сказали, что я вмешиваюсь в ваши дела и даже сравнили меня с человеком из охранки. Я хотела бы знать, действительно ли вы так думаете?

- Клавдия!

- Нет, генерал, не ищите уловок,- повысила она голос, следуя чисто женской логике говорить в споре с другим так, будто того, другого, рядом нет.Означают ли ваши слова то, что вы стали сомневаться в моей преданности, или что я вам больше не нужна, или недостаточно хороша для вас? Или это значит, что вам больше дороги прихлебатели, которые вас окружают? А, может быть, вы сомневаетесь в моей женской преданности?- глаза ее увлажнились, но голос звенел, как клинок.

"Вот это атака",- растерянно подумал генерал.

- Клавдия!- снова сказал он.

- Воля ваша, генерал, а только я почитала своей обязанностью, своим долгом и своим святым правом быть всегда подле вас, жить ради вас. Бог дал нам всего одного сына, и того вскоре отнял. И вы были мне всем - другом, господином, сыном, мужем. Наберитесь же храбрости, генерал, а я знаю, что вы человек безумной отваги, наберитесь храбрости и скажите... Впрочем, не надо ничего говорить, я уезжаю и пришла проститься!

Она это выдумала сейчас, и была рада этой выдумке! Генерал подошел к ней, грузно встал на колени и стал целовать руки жены.

- Прости меня, Клавдия! Прости! Судьба отвернулась от меня. На что тебе нужен старый генерал? Ты молода, красива, желанна, ты умна, ты богата, наконец. Будет лучше, если ты оставишь меня.