Орлеанская девственница. Магомет. Философские повести - [17]

Он хочет знать: таинственная дева —

Посланница творца иль Сатаны,

И это столь нежданное явленье —

Святое чудо или наважденье.

К надменной деве обратив вопрос,

Он величавым тоном произнес

Слова, какими всякая смутится:

«Иоанна, слушайте, а вы — девица?»

Она в ответ: «Велите, я снесу,

Чтоб доктора с очками на носу,

Аптекарь, бабка и писец случайный

Те женские исследовали тайны;

II кто еще знаток по тем делам,

Пусть подойдет и пусть посмотрит там».

Карл в этой речи, мудрой и смиренной,

Ответ увидел боговдохновенный.

Он молвил: «Чтоб поверил я вполне,

Скорей, не думая, скажите мне,

Чем в эту ночь я с милой занимался».

Но коротко: «Ничем!» — ответ раздался.

Склонился Карл пред божиим перстом

И крикнул: «Чудо!» — осенясь крестом.

Выходят, меховым кичась убором,

Ученые, в руке их Гиппократ^{89},

Колпак на голове; они глядят

На девушку, открытую их взорам^{90}

Совсем нагой, и господин декан,

Вотще искав какой-нибудь изъян,

Вручает миловидной внучке Евы

Пергаментный патент на званье девы.

Священной гордости горя огнем,

Она склоняется пред королем

И, внемля свиты радостному кличу,

Развертывает славную добычу —

Штаны Шандоса, скрытые дотоль.

«Позволь мне, — говорит, — о мой король,

Вернуть под власть твою, твои законы,

Ту Францию, где ныне скорбь и стоны.

Клянусь, я превзойду твои мечты:

Клянусь тебе моей чудесной силой,

Моим мечом и девственностью милой,

Что будешь в Реймсе коронован ты^{91};

Ты прилетишь грозою к англичанам,

Которые стоят под Орлеаном.

Иди, взнесись до дивной высоты;

Иди, простившись с тихою рекою,

И мне дозволь повсюду быть с тобою».

Придворные теснятся перед ней,

С нее и с неба не сводя очей,

Ей хлопают, дивятся, ободряют,

Восторгом бурным зову отвечают.

И каждый, поднимающий копье,

Оруженосцем хочет быть ее.

Жизнь за нее отдать согласен каждый,

И в то же время каждый одержим

Мечтой о славе и палящей жаждой

Отнять тот клад, что ею так храним.

Все в путь готовы, всякий суетится:

Один спешит с любовницей проститься,

Тот, отощав, к ростовщику идет,

Тот, не платя, свой разрывает счет.

В руке Дениса орифламма ^{92}{93} реет.

При этом виде в сердце Карла зреет

Высокая надежда. Грозный стяг,

Перед которым убегает враг,

Иоанна и осел, парящий в небе,

Ему бессмертный обещают жребий.

Денис хотел, бросая этот кров,

Лишить любовников прощальных слов,

Чтоб слез они зазря не проливали

И времени напрасно не теряли.

Агнеса, не подозревая зла,

Хоть был и поздний час, еще спала.

Счастливый сон, пленительный и лгущий,

Ей рисовал восторг, ее бегущий.

Ей снилось, что с любовником своим

Она любви вкушает наслажденье;

Ты обмануло, сладкое виденье:

Ее любовник уведен святым.

Так иногда в Париже врач бездушный,

На жирные блюда кладя запрет,

Больному не дает доесть обед,

К его прожорливости равнодушный.

Добряк Денис, насилу оторвав

Монарха от пленительных забав,

Бежит скорей к своей овечке милой,

К Иоанне, девственнице с львиной силой.

Теперь он снова, как и был, святой:

Тон набожный, смиренные повадки,

Жезл пастыря и перстень золотой,

Епископская митра, крест, перчатки.

«Служи, — сказал он, — храбро королю

И знай, что я тебя навек люблю.

Но с лаврами отваги горделивой

Сплетай цветы невинности стыдливой.

Твои стопы направлю в Орлеан.

Когда Тальбот, начальник англичан,

Возрадуется сердцем злого зверя,

В свое свиданье с президентшей веря,

Твоя рука швырнет его во тьму.

Но, грех казня, не подражай ему.

Отважна будь, но с набожною думой.

Теперь прощай; о девственности думай».

Она дала торжественный обет,

И пастырь возвратился в горний свет.

Конец песни второй

Песнь третья

Содержание

Описание дворца Глупости. Сражение под Орлеаном. Агнеса, облачившись в доспехи Иоанны, отправляется к своему возлюбленному, она попадает в плен к англичанам, и стыдливость ее весьма страдает.

Еще не все — быть смелым и спокойным,

Встречая смерть в пороховом дыму,

И хладнокровно в грохоте нестройном

Командовать отряду своему;

Везде героев мы нашли бы тьму,

И каждый был бы воином достойным.

Кто скажет мне, что Франции сыны

Искусней и бестрепетней убийцы,

Чем дети гордой английской страны?

Иль что германцев выше иберийцы^{94}?

Все били, все бывали сражены.

Конде великий был разбит Тюренном^{95}{96},

Виллар бежал с позором несомненным^{97}{98},

И, Станислава доблестный оплот,

Солдат венчанный, шведский Дон-Кихот^{99},

Средь смельчаков смельчак необычайный,

Не уступил ли северный король

Сопернику, презренному дотоль,

Победный лавр во глубине Украйны?^{100}

По-моему, полезнее вождям

Уменье очаровывать невежду:

Облечь себя в священную одежду

И ею ослеплять глаза врагам.

Так римляне — мир падал к их ногам —

Одолевали при посредстве чуда.

В руках у них была пророчеств груда.

Юпитер, Марс, Поллукс^{101}, весь сонм богов

Водили их орла громить врагов.

Вакх, в Азию низринувшийся тучей,

Надменный Александр^{102}, Геракл могучий,

Чтоб над врагами властвовать верней,

За Зевсовых сходили сыновей:

И перед ними чередой смиренной

Клонились в прах властители вселенной,

На них взирая робко издали.

Дениса те примеры увлекли,

II он хотел, чтобы его Иоанне

Те ж почести воздали англичане,

Чтобы Бедфорд и влюбчивый Тальбот,

Шандос и весь его безбожный род

Поверили, что грозная девица —

Карающая божия десница.

Чтоб этот смелый план его прошел,