Орина дома и в Потусторонье - [8]
Ефрем Георгиевич не стал пиджачную рванину распахивать, только подернул плечами — и из порезов кровь стала сочиться, пропитала ткань, закапала на пол, хоть ковшик подставляй…
Отжав полы пиджака, а руки вымыв под рукомойником, председатель договорил:
— Так вот, мое пожелание имениннице такое: чтобы не было у ней родовой нашей черты, поперечливости-то этой!.. Ну и… вдобавок к этому хочу пожелать, чтобы грамоту знала…
— Сейчас они все грамоту-то знают, — не отнимая руки от лица, задребезжал новичок. — Поголовная грамотность ведь у нас…
— Ну что ж… — почесал в голове председатель. — А тогда… пущай вот что: богатой пущай будет и это… и знаменитой! На рожке пущай дудит лучше всякого пастуха!
Все захлопали — даже Марфа оторвалась от штей, а Мими, вскочив, в ажиотаже закричала:
— Шампанского! И — в Яму! — и своим крашеным розовым пером, прикрепленным к залихватской шляпке, смела паутину в потолочном углу, разорвав паучью растяжку. Паучок по полупрозрачному канатику принялся спускаться вниз — и повис над столом.
И шампанское тут же явилось, пробка сама собой торкнула в потолок, бутылка резко накренилась — и в подставленные бокалы с шипением полилась пенная пузырчатая жидкость (паучок еле спасся, резко взяв вправо). Но не успели дарщики опорожнить бокалы — Марфа, прежде чем выпить, недоверчиво принюхивалась к жидкости, — как вдруг…
Сана — нелегально, агентом охранного отделения присутствовавший на сходке, — увидел, что фарфоровый медведь, стоявший по левую сторону от него, с поднятой лапой, которой он собирался шваркнуть по рыбине, неосмотрительно высунувшей из фарфоровой проруби голову, задрожал, по всему медвежьему телу трещины пошли, как будто внутри статуэтки шевелилось, пытаясь выбраться, что-то невместимое, и… разлетелся косолапый ранящими осколками по комнатам.
А с этажерки спрыгнула на диван, а после соскочила на пол, упав и сильно расшибив коленку… Каллиста. Голубое покрывалко было надето на мертвушку, как туника, на головке кружевной чепчик, а личико искажено болью и смертельной злобой.
Каллиста, неумело перебирая никогда не ходившими кривенькими ножками, побежала в смежную комнату, вскарабкалась на свободный стул, и потянула ручонку к бокалу Мими.
— Кто это?! — воскликнула дама, отводя бокал с шампанским в сторону.
Мертвушка заплакала — уа, уа, уа — и прошамкала беззубым ртом:
— А поцему меня не пожвали? Шоблались тут, подалки лаждают, шампаншкое глушат, а меня не жовут?! Шами-то пили-ели в швоей жизни, школько хотели, а я? Я ведь тоже хоцу, я-то никогда уж не поплобую шампаншкого, и вообще ницего… Даже молоцка мамкиного… а-а-а-а…
— Я тоже этой гадости никогда не пробовала, — сказала Марфа, кивая на шампанское. — И нисколь не жалею!
— А я жалею! — с перекошенным личиком закричала Каллиста. — И меня — поцему не пожвали?! Поцему? А? — мертвушка положила подбородок на край стола.
— Сюда никого не зовут, все сами приходят, по своему желанию, — сказал Ефрем Георгиевич.
Марфа закивала, наклонилась над девочкой и горячо зашептала:
— Вот и ты пришла, невинно убиенная, ангельская душа… Мы с тобой обои пострадавшие… У меня головушка-то тоже ведь пробитая… Да и Ефрем с Сашкой-солдатом — которого на войне стрелили, — мученики. Только мы с имя много чего повидали перед смертью, а ты в неведении осталась, удачница ты! Зла не видела земного! На небо полетишь!
Паучок, сорвавшийся было с паутинки, отыскал уцелевший обрывок и, перебравшись на него с круглого края бутылки, отважно пополз кверху, на ходу хозяйственно сматывая паутинный канат себе в брюхо; полз циркач под самым носом Мими. Та скосила глаза и некоторое время наблюдала, а когда невежа перелез ей на нос, взвизгнула и, прихлопнув паучка, затараторила: а я, дескать, тоже мученица, ну и что, что от венериной болезни погибшая, а не от топора! Думаете-де, сладко без носу-то ходить, когда все в тебя пальцем тычут? Ох, горько это, а заживо-то гнить да смердеть еще гаже! Смерти-то ждешь, как избавленьица! — и пощупала свой носик — на месте ли он (нос, в отличие от паучка, был цел).
— А кто от рака помрет — тот тоже мученик, мне так сказали! — вмешался мужик с голосом-инструментом. — Мне обещали, что я своим нечеловеческим страданьем перечеркнул грех…
— Кто сказал? — машинально переспросил председатель.
— Ну, так… — замялся новичок. — Люди сказали…
Мими стала хохотать, а мужик, покосившись на нее, загорячился и, отняв руку от лица, — которое оказалось вполне обычным: ни волчьей пасти, ни заячьей губы, ни даже страшных следов раковой опухоли не имелось, — протрубил:
— Из верных источников стало известно! Мне передали… Мне обещали! Бояться, мол, нечего!
— Ну, раз обеща-али, — протянул Ефрем Георгиевич и направился к новичку.
А тот вновь прикрылся ладонью, пробормотав: дескать, у меня трубка в горле специальная, с ней и похоронили…
Тут председателя отвлекла забытая было Каллиста, она с ножками взобралась на стул и махнула ручонкой в сторону последней горенки, где в своей чудесной зыбке благополучно дрых младенец, прокричав:
— Вы к ней плилетели на именины! И день ложденья у ней есть, а у меня нету — только день смелти! Ко мне никто никогды не плидёт… И даже стишков я не знаю никаких — лассказать не могу! Только песенку могу вам спеть, котолую мамка пела… — Мертвушка встала, руки по швам, и затянула: — А лека бежит, зовет куда-то, плывут сибилские девца-ата навстлецу утленней зале, по Ангале, по Ангале, навстлецу утленней зале — по Ангале!
В новой серии приключений Вани Житного герой со своими друзьями — домовым Шишком, лешачком Березаем и летающей девушкой Златыгоркой — отправляются на Балканы в поисках последней самовилы. Их ждут опасные приключения и путешествия во времени, в результате которых они оказываются на войне, расколовшей бывшую Югославию.
Ваня Житный — сирота, живущий у бабушки–ведуньи, отправляется в очередное путешествие со своими новыми друзьями: таинственной девочкой и лешаком. Путникам предстоит преодолеть опасности, вполне реальные и вполне сказочные. Что страшнее — сказка или быль, неизвестно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена, пожилая женщина, получившая в наследство домик, находит в печи не до конца сгоревшую таинственную книгу и, воспользовавшись рецептом из нее, становится подростком. Жизнь и приключения старушки в теле девочки, – которой приходится заново налаживать отношения с семьей, а также вновь отправляться в школу, причем на ее пути то и дело возникают чудовища, то ли мифические, то ли вполне реальные, – составляют сюжет этой кавказской феерии.
Эта книга — современная сказка про найдёныша Ваню Житного, который отправился вместе со своими спутниками — помощниками домовиком и петухом в далёкое опасное путешествие за волшебным мелом. Он попадает в лес, где живут людоеды, знакомится с лешими, водяными, и в конце концов оказывается в Москве в октябре 1993 года…
Действие романа разворачивается в 1970-е годы. Интрига так или иначе затрагивает судьбы обширной галереи действующих лиц, каждого — со своей загадочной и драматической историей, своими терзаниями, заблуждениями, своими пороками и страстями. Начинаясь как стилизованная история предательства и мести, сюжет преодолевает пороги детективных коллизий и постепенно входит в русло вполне земного, даже натуралистического реализма и, проведя читателя сквозь физические и душевные страдания персонажей, когда уже кажется, что все обречены и выхода нет, вдруг совершает новый поворот.
Разве могла Лиза, обычная девочка-подросток, ожидать такого! Во время прогулки ее младший брат Антон внезапно исчез прямо на глазах. Не найдя разумных объяснений, Лиза предполагает, что Антон попал в радужную страну, о которой рассказывает старинная легенда. Не веря в сказку, но боясь потерять брата, Лиза все же отправляется вслед за ним и оказывается в Семицветье. Здесь не существует обратных дорог: чтобы вернуться домой, нужно пройти через все семь миров и суметь открыть последние, восьмые ворота. Когда детям кажется, что все опасности позади, они становятся жертвами коварного обмана.
Книга «Принц Серебряного моря» продолжает серию увлекательных сказочных повестей о приключениях дельфина Диня и Золотой рыбки в волшебном подводном мире. Героев произведения ждут путешествия в дальние моря, полные секретов, и новые интересные персонажи — загадочный Дельфиор и древний Наутилус. Книга отличается хитроумно закрученным сюжетом. Раскрыть тайну легендарного Летучего маяка, спасти Остров Вымерших Ящеров от нашествия непрошеных гостей, узнать, кто прячется под маской таинственного незнакомца, прокатиться на загадочном Акварибле — это и многое другое предстоит нашим друзьям…
Все книги цикла в одном томе! Давным-давно в волшебном королевстве, созданном могучим колдуном Барсом, у каждого жителя был свой чудесный дар, полученный от Сердца волшебства. А потом волшебство исчезло. С тех пор прошло триста лет, и внезапно история, которая уже стала сказкой, получила продолжение. Героям новой истории – Генри, Эдварду, Розе и многим другим – предстоит вернуть пропавшие дары, разгадать самые сложные загадки, распутать не один клубок интриг, сразиться с кошмарными чудовищами и перехитрить хитрейшего из злодеев.
«Шаг с крыши» – новая повесть-сказка Р. Погодина, герой ее мечтает о подвигах и путем волшебных превращений попадает в разные эпохи и страны. В книгу входят также уже известные читателю «Рассказы о веселых людях и хорошей погоде».Издательство «Детская литература», Ленинград, 1968Рисунки С.Спицина.
Приехав погостить к тете в Ирландию, Нита сталкивается со странным и малопонятным явлением — Наложением Миров. Одинокой Силе, давнему врагу девочки, это на руку. Но юная волшебница и на этот раз не собирается отступать. Ужасной мощи Одинокой Силы могут противостоять магические Сокровища, которыми владели ирландские волшебники. Но тысячелетия сделали свое дело: сейчас эти предметы не обладают той древней силой. И только душа и магические свойства Копья оказались самыми стойкими. Но оно, похоже, утеряно навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новый роман Елены Катишонок продолжает дилогию «Жили-были старик со старухой» и «Против часовой стрелки». В том же старом городе живут потомки Ивановых. Странным образом судьбы героев пересекаются в Старом Доме из романа «Когда уходит человек», и в настоящее властно и неизбежно вклинивается прошлое. Вторая мировая война глазами девушки-остарбайтера; жестокая борьба в науке, которую помнит чудак-литературовед; старая политическая игра, приводящая человека в сумасшедший дом… «Свет в окне» – роман о любви и горечи.
Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.
Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.
Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)