Ориэлла - [19]

Ее прошлое было тайной. В отличие от соседок Риа умела читать, писать, играть на музыкальных инструментах и научила этому Анвара. Пустая трата времени, считал Торл, и указывал на Берна, который не тратил попусту времени на этот мартышкин труд и учился следовать по стопам отца, как и полагается преданному сыну. Но Риа сумела настоять на своем, м Анвар был счастлив. С тех самых пор, как дед вырезал ему первую маленькую флейту, он полюбил музыку всей душой и посвящал ей каждую свободную минуту, приводя своего отца в неописуемую ярость. Вскоре мальчик исчерпал все простые мелодии, которые знал, и стал сочинять собственные, выходя далеко за пределы возможностей маленькой флейты, так что даже дед, с его изобретательностью, с трудом мог выдумать инструменты, способные воплотить фантазии Анвара. Мальчик жил только ради музыки и благословлял мать за этот бесценный дар, ибо она была единственным светлым пятном в его серой и душной жизни. Музыка да еще Сара.

Анвар любил Риа, но теперь она увяла, угасла и была слишком измотана постоянными заботами, чтобы противиться грозному Торлу. Мальчику хотелось защитить ее, но несмотря на свой высокий рост и широкие плечи, он все еще оставался лишь долговязым неуклюжим подростком, и если бы дело дошло до драка, Торл свалил бы его одним ударом.

Анвар вздохнул. Этой ночью у него были в другие заботы. Он уговорился встретиться с Сарой в их условленном месте у реки, но, конечно, не успел из-за работы, которую взвалил на него Торл. Впрочем, юноша надеялся, что Сара не рассердится. И еще ему было жаль бедного Лентяя. Незнакомец окончательно спалил старому мерину легкие, и Торл безжалостно продал коня на живодерню. Анвар чуть не заплакал, вспоминая своего четвероногого приятеля. Упрямый и своенравный, он был одновременно очень умным и сообразительным и часто этим пользовался, чтобы отлынивать от работы. Но все равно Анвару будет его недоставать. Что касается Торла, того заботило только щедрое вознаграждение, которое оставил в Академии Форрал. Самого воина пекарь так и не увидел, ибо тот остановился только затем, чтобы вызвать волшебницу Мериэль, целительницу, после чего они, не теряя ни минуты, унеслись на свежих лошадях на север.

Анвар гадал, как же выглядит она, та девчонка, жизнь которой была в опасности. Поначалу он, конечно, разозлился на эту таинственную умирающую, из-за которой его семья лишилась коня, но хорошенько поразмыслив, поймал себя на том, что будет рад, если целительница поспеет вовремя — по крайней мере, жизнь Лентяя не пропадет впустую.

***

Через несколько недель семье Анвара тоже потребовался лекарь. Всю зиму дед жаловался на усталость и боли в костях, а после Солнцестояния, когда наступила та мрачная, серая пора, что всегда тянется вслед за поворотом года, старик совсем слег и день ото дня слабел, несмотря на бесконечные хлопоты Риа, лечебные отвары и народные снадобья, которыми лечились все смертные в городе. Но когда Анвар, вспомнив о Форрале, стал умолять отца послать за целительницей, тот резко оборвал его.

— Я у тебя эту дурь из башки-то повыбью! — пообещал он— Где это слыхано, чтобы семья, вроде нашей, посылала за целительницей? Да она рассмеется нам в лицо! Кроме того, я не потерплю у себя в доме этих ублюдков! Лучше берись-ка за работу, парень, пока я не взялся за ремень!

Вечером, когда Анвар пришел к деду, старик был так слаб, что не мог даже говорить, и только неподвижно лежал на подушках. Его лицо пожелтело и высохло, а кожа приобрела странную прозрачность, которой Анвар прежде не замечал, и мальчиком овладел непонятный страх.

— Мама, помоги ему, — умолял он.

Риа только покачала головой, и на глаза ее навернулись слезы.

— Ты должен понять, Анвар, — мягко сказала она. — Дедушка умирает.

— Нет, — воскликнул Анвар. — Этого не может быть! — И внезапно решился. — Если отец не хочет, я сам пойду за целительницей.

— Не смей! — Риа побледнела, и даже в том состоянии, в котором находился Анвар, он не мог не заметить панического ужаса, застывшего в ее глазах. Мальчик снова посмотрел на деда.

— Но почему? — спросил он. — Я не боюсь отца. И кроме того, он в таверне. Если я быстро обернусь, он даже ничего не узнает.

— Да не в этом дело, — не в силах унять дрожь, Риа схватила сына за руки.

— Анвар, ты и я — мы никогда не должны связываться с магами. Я не могу сказать тебе, почему, но ты должен поверить мне. Держись подальше от них, сынок. Ради меня, но самое главное — ради себя.

Анвар был ошеломлен. Что общего может быть у его матери с Волшебным Народом? Чего она так боится? Но она не станет ему рассказывать, да и нет времени выяснять. Он отстранился.

— Прости, мама.

Мальчик бесшумно спустился по ступенькам, стараясь не попасться на глаза Берну, который вечно норовил доставить ему неприятности. Оказавшись на улице, Анвар припустился бегом, направляясь вниз к реке. Из открытого окна до него долетели рыдания матери.

Анвар стрелой несся по тихим, освещенным фонарями улицам, но до реки было далеко, и когда он оказался у причалов, то уже задыхался. Мальчик решил сократить путь и свернул на ближайший к Академии мост. В районе складов фонари попадались нечасто, и Анвар обеспокоенно прибавил шагу, пробираясь темными переулками. Он спотыкался о какие-то железки, весь перепачкался, и уже начал жалеть, что выбрал эту дорогу. О здешних местах ходила дурная слава. Неожиданно в темном, вонючем проулке раздался приглушенный шум, и оттуда выскочили несколько подозрительных фигур в лохмотьях. Они окружили Динара, и ему пришлось остановиться. Кольцо сомкнулось, и мальчик чуть не задохнулся от кислого, тошнотворного запаха немытых тел. В тусклом свете блеснули ножи, и голос с незнакомым акцентом сказал: