Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934) - [4]

Впрямую о деятельности особых отделов и вообще органов ВЧК — ОГПУ авторы комментариев практически ничего не говорят, однако описывают некоторые внутренние угрозы для безопасности Вооруженных сил, обобщая взгляды на них военного ведомства. В частности, рассматривается вопрос о роли военспецов, организации контроля за ними со стороны комиссарского состава. При этом комментаторы не преминули отметить, что особые отделы ВЧК не установили должного контакта с соответствующими Реввоенсоветами и Комиссариатами в деле контроля и по другим вопросам[17]. Впрочем, они относили такое положение к годам Гражданской войны и вообще не затронули послевоенный период.

В книге указывалось и на такие угрозы, как масштабная, но при этом хаотическая демобилизация, резкое сокращение штатного состава РККА, дезорганизация работы аппаратов управления и снабжения, влияние на армию «крестьянских настроений», борьба вокруг перехода войск на территориально-милиционную систему комплектования и обучения, сложности введения единоначалия, порождавшие конфликты строевых командиров и политработников. Авторы комментариев специально выделили раздел (№ 79) «О фракционной работе в Красной армии». В соответствии с установками Политического управления РККА и ЦК ВКП(б), поддержка оппозиции в войсках объяснялась лишь малым партийным стажем основной части военнослужащих-коммунистов, призывом вузовской молодежи в войска, некоторым ослаблением влияния высшего партийного руководства на РККА, личной позицией бывшего начальника ПУРа В. Антонова-Овсеенко.

Рассмотрение разного рода внутренних угроз для безопасности Вооруженных сил мы находим в изданных в 1920-е годы работах Л. Троцкого и А. Бубнова и некоторых других военных деятелей[18].

Характерной особенностью всех без исключения работ представителей военного ведомства является отсутствие даже упоминания о совместной работе командования и политических органов с одной стороны и органов ВЧК — ОГПУ с другой в деле обеспечения высокой боеготовности войск и в борьбе с негативными явлениями, способными перерасти в реальные угрозы. Нет сомнений в том, что на такой позиции авторов сказывался общий подход к освещению политической и социально-экономической обстановки в стране по принципу «от хорошего к лучшему без каких-либо спадов, а тем более кризисов». Поэтому для описания деятельности органов ВЧК — ОГПУ в войсках места не оставалось. Их работа в публицистике подавалась лишь как противодействие спецслужбам иностранных государств и эмигрантских центров.

Армия обладала высоким статусом в общественном сознании, постоянно укрепляемым в ходе осуществления агитационно-пропагандистских мероприятий большевистской партии. В условиях постоянно подогреваемой военной опасности со стороны внешних сил нельзя было дать даже повода кому бы то ни было сомневаться в высокой степени готовности РККА и Флота к отражению агрессии. «Я думаю, — заявил в своей речи на XVI съезде ВКП(б) в 1930 г. военный нарком К. Ворошилов, — что мы, военные работники, находимся в несколько ином положении, чем товарищи, работающие в других областях нашего строительства. Если нашу индустрию, наше сельское хозяйство, нашу торговлю и кооперацию и пр., и пр. можно критиковать здесь… то нас так критиковать нельзя. Нам кажется — то, что мы делаем по боевой и политической подготовке армии, мы делаем неплохо»[19].

После такой оценки члена Политбюро, председателя РВС СССР, наркома по военным и морским делам ни у кого из историков не возникло желания объективно исследовать ход развития РККА, а уж тем более рассматривать роль органов госбезопасности в ее укреплении. Такое положение сохранялось до конца первого периода историографии изучаемой нами проблемы. При этом стоит все же упомянуть насквозь идеологизированные, публицистические в своей основе брошюры конца 1930-х годов, где приводились отдельные вскрытые чекистами факты «подрывной» работы троцкистско-бухаринских элементов, снижавшие боеготовность Вооруженных сил[20]. Подобного рода агитационная литература появилась как реакция на доклад И. Сталина на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г., изданный затем отдельной брошюрой[21].

Собственно говоря, вплоть до 1956 г. историкам позволялось не изучать, а лишь комментировать те или иные публичные высказывания И. Сталина и некоторых других членов Политбюро по вопросам строительства и укрепления Вооруженных сил СССР, а также деятельности органов государственной безопасности в условиях провозглашенного обострения классовой борьбы по мере продвижения к социализму. Цитатничество особенно процветало, когда речь шла о 1920-1930-х годах нашей истории.

Отдельные издания, затрагивающие внутреннюю обстановку в РККА, указывающие, пусть и в малой степени, на роль органов ВЧК — ОГПУ в обеспечении лояльности Красной армии, появлялись за границей. В частности, ряд вопросов, связанных с Красной армией (бюрократизация командных кадров, вызревание бонапартистских тенденций, репрессии участников Кронштадтского мятежа, противостояние командных кадров с политработниками и чекистами), поднял в своих статьях, помещаемых, как правило, в «Бюллетенях оппозиции» в 1930-е годы, бывший председатель Реввоенсовета Л. Троцкий