Организация артиллерии и вооружение русской армии - [10]
Схема 1. Организация Главного артиллерийского управления в феврале 1915 г.
Схема 2. Организация Главного артиллерийского управления в мае 1917 г.
Родзянко доказывал, что деятельность особого совещания при тесном сотрудничестве правительства с общественными силами[15] "должна быть признана, безусловно, жизненной и обещающей полный успех" в деле боевого снабжения армии, которому, как полагал Родзянко, мешают: 1) укоренившаяся в артиллерийском ведомстве рутинность ведения дел, способная затормозить всякое общественное начинание; 2) существование особой распорядительной комиссии по артиллерийской части, которая в силу ее полномочий может затруднить исполнение постановлений особого совещания[16]; 3) отсутствие в артиллерийском ведомстве надлежащего сближения с торгово-промышленными кругами.
Особое совещание по обороне было образовано из представителей от Государственной думы и Государственного совета (по 10 человек, во главе с их председателями), старших представителей всех ведомств и представителей от разных промышленных организаций (называемых общественными) — Союза земств и городов, Центрального военно-промышленного комитета, торговых и промышленных кругов; кроме того, особо приглашался ряд сведущих лиц, считая, что они могут быть полезными делу обороны страны. Председателем особого совещания являлся военный министр, которому предоставлялись обширные полномочия — "разрешать производство заготовлений всеми способами и на всех признанных им соответствующими условиях без ограничения суммы"[17].
Военный министр, как председатель особого совещания, которое было при нем лишь "совещательным" органом, являлся якобы полным хозяином дела, но на самом деле, как ставленник инициаторов и других более влиятельных членов совещания, он был послушным орудием в их руках и они делали, что хотели и что сулило им извлечь побольше личных выгод из войны.
Особое совещание состояло главным образом из таких "общественных деятелей", которые ставили себе задачу — доказать во что бы то ни стало, во-первых, полную несостоятельность военного ведомства в деле обеспечения армии боеприпасами, а во-вторых, что "спасение родины" находится только в их руках. Особое совещание было слишком разношерстным по составу и в его огромном составе было очень мало людей, действительно понимающих военную технику и причины неудовлетворительности снабжения армии, которые могли бы указать меры, необходимые для его усиления. Если же такие и были, то они оказывались людьми маловлиятельными или же прикосновенными к промышленности и к капиталу, а потому прежде всего заинтересованными в своих доходах.
В общем, в результате работы особого совещания обеспечение армии не улучшилось. Если же в некоторых областях боевого снабжения достигнуты были неплохие результаты, например, в обеспечении армии 76-мм снарядами, то это получилось не столько "благодаря особому совещанию", сколько, как увидим ниже (см. часть третью), "несмотря на особое совещание".
Вне театра военных действий, кроме военного министра и ГАУ, ответственных за боевое снабжение армии, и временно существовавших особой распорядительной комиссии по артиллерийской части и особого совещания по обороне, к работе промышленности на нужды войны должно было иметь непосредственное отношение министерство торговли и промышленности, на что указывает самое его название. Но это министерство во время войны как бы не существовало. ГАУ не могло добиться от него никаких сведений о русской промышленности. Во все время войны это министерство не принимало почти никакого участия в мобилизации застигнутой врасплох русской промышленности, ни в дальнейшей организации производства предметов артиллерийского снабжения, необходимых для ведения войны.
Министр торговли и промышленности, вместо того чтобы с первого же дня войны стать ближайшим сотрудником военного министра, совершенно отстранился от дела и ответственности, продолжая лишь "бумажную" работу, которая вообще мало нужна и почти бесплодна.
В сущности говоря, в трудное время войны, особенно в 1916–1917 гг., в глубоком тылу вне театра военных действий в России не было ни главы правительства, ни военного министра, понимающего что-либо в артиллерийском снабжении и в военной промышленности, ни министра торговли и промышленности, способного руководить работой заводов на нужды обороны.
Ни законами царской России, которыми руководствовались в глубоком тылу, ни положением о полевом управлении, которым руководствовались на театре военных действий, не было предусмотрено никакого связующего звена между органами военного снабжения, находящимися в распоряжении командования действующей армии, и органами, остающимися в глубоком тылу в распоряжении военного министра. Статья 99 положения о полевом управлении служила чуть ли не единственным и к тому же весьма неопределенным указанием о связи фронта с тылом, согласно которой только верховный главнокомандующий и главнокомандующие армиями фронтов имели право "непосредственно сноситься с министрами". "Сноситься" — не значит требовать или предлагать, а равносильно лишь сообщению или просьбе, исполнение которой зависело от усмотрения военного министра. В частности, согласно положению о полевом управлении, начальник артиллерийского снабжения армий фронта мог с разрешения главного начальника снабжения фронта "своевременно сноситься с ГАУ о пополнении боеприпасов и прочих предметов артиллерийского ведомства, указывая, куда, к какому сроку и что именно должно быть доставлено"
