Оренбургский пуховый платок - [6]

На рынках стали появляться эрзац-платки. С виду платок как платок — теплый, пушистый. Но поносит его покупатель с полгода и поймет, что его обманули: пух на платке свалялся, облез, оголив хлопчатобумажные нитки. В фальшивом платке (с запрядным пухом) простая нитка как бы обертывалась пуховой, маскируясь под ней. Чем больше простой нитки, тем меньше пойдет в изделие пуха, тем дешевле оно обойдется скупщику. Выгода еще будет и оттого, что непосвященный покупатель заплатит за подделку как за настоящий платок.

По поручению Главного управления землеустройства и земледелия России в Оренбургский край в 1913 году выехала Софья Александровна Давыдова с целью «подробно ознакомиться с пуховязальным промыслом, подобного которому нет нигде в других местностях империи».

Горячая пропагандистка и защитница народного искусства, первая женщина, награжденная в 1886 году премией Российской Академии наук за книгу «Русское кружево», Давыдова глубоко изучила жизнь и быт оренбургских пуховязальщиц. В своем отчете она убеждала, что быстрый рост пуховязания служит ясным доказательством нужды населения края в подсобном промысле. Неурожаи, которым нередко подвергался край, еще более побуждали крестьянок и казачек искать заработка именно в пуховязании. Поэтому «вопрос о поддержании этого промысла, а равно и о развитии козоводства, — как писала Давыдова, — является вопросом самым существенным, к разрешению которого было бы необходимо приступить в возможно скором времени».

Однако отчет Давыдовой остался без внимания.

В самом Оренбурге определенный интерес к пуховязальному промыслу проявляет в те годы некая Екатерина Ершова — наказного атамана жена. Она стала заказывать платки опытным вязальщицам, требовала делать их только из чистого пуха и строго следила за сбытом своих изделий в кустарные склады Москвы и Петербурга. В помощники Ершова взяла бывшего станичного учителя Николая Алексеева и весьма энергично повела дело. Но кончина атамана вынудила Ершову уехать из города; все средства, вложенные в пуховязальное дело, она передала Алексееву. Средства эти были невелики, однако Алексеев смог привлечь довольно большое число вязальщиц. За несколько лет ими было изготовлено около двух тысяч платков высшего достоинства, которые принесли несколько тысяч рублей дохода. Казачье хозяйственное управление контролировало промысел.

Однако из-за финансовой несостоятельности «контора Алексеева» перестала существовать: нищенская плата мастерицам не стимулировала ее процветание.

Н. М. Алексеев предлагал властям «организовать на местах производства пуховых изделий артели и отпускать им под круговую поруку достаточное количество денег, в Оренбурге учредить склад для приема от артелей платков, складу вменить в обязанность всеми мерами способствовать их сбыту. Склад необходимо обеспечить достаточною суммою для скупки платков и приобретения материалов для вязания».

Но все это были прожекты в условиях капиталистического способа производства.

С победой Советской власти произошли коренные преобразования в экономике. Декрет ВЦИК «О мерах содействия кустарной промышленности», подписанный В. И. Лениным в 1919 году, четко определил пути развития народных промыслов. Мелкую и кустарную промышленность решено было поддержать путем государственных заказов и включения ее в общий план снабжения сырьем и топливом. Предусматривалась и финансовая поддержка. Важно было собрать распыленные в прошлом художественные силы кустарей и направить их труд прежде всего на потребу хозяйственного быта. В те годы нашлось немало теоретиков, считавших, что крестьянское искусство устарело, принадлежит прошлому даже по своему названию «кустарное».

В. И. Ленин и Коммунистическая партия с первых дней Советской власти встали на его защиту. Один за другим возрождались и крепли промыслы по всех уголках России.

В феврале 1926 года на заседании президиума Оренбургского губисполкома слушали доклад «О мероприятиях по содействию пуховязальному производству и решение губплана по данному вопросу». На местах создавались хозяйственные кооперативы, через которые пуховязальщицы снабжались пухом и реализовывали платки. Имелся на это и соответствующий финансовый план. Уже на первых порах через кооперативы удалось охватить полторы тысячи кустарей, заготовить для них двести пудов пуха и взамен получить для торговли более десяти тысяч платков.

Ныне комбинат объединяет двадцать пуховязальных производств, расположенных в двухстах деревнях и поселках области.

Саракташское пуховязальное производство…

— За вязаньем часы просиживаешь. Без песни или разговора соскучишься, пожалуй. Вот и поем… Только не всякие песни нам подходят, — рассказывает вязальщица Анастасия Павловна Копенкина.

— А какие ж?

— Добрые, сердечные, — отвечает за нее молодая ясноглазая вязальщица Людмила Чулкова.

— Не совсем так, Люда, — помолчав, говорит Анастасия Павловна. — Вот, скажем, «Катюша» — «Расцветали яблони и груши…» Куда как хороша песня-то. А нам она не к месту. Нам песня нужна тихая, протяжная…

Я сижу в небольшом вязальном цехе, похожем на просторную крестьянскую избу. Высокие окна, сухим теплом дышит голландка, посреди избы стоит длинный стол. Вокруг него сидят вязальщицы. Поблескивают в руках спицы, потрескивают в печи поленца, причудливые узоры на стеклах окон словно бы отражаются в ажурных платках мастериц.