Орельен. Том 2 - [43]
— Да, это говорит Люсьен Морель… Сударь… Нет, моя жена еще не возвратилась… я получил от нее записку… — Металлическая мембрана послушно передала крик, раздавшийся на том конце провода. Лицо аптекаря как-то сразу потускнело: — Да нет… Вполне естественно… Понимаю, понимаю… Она пишет… Я уезжаю… Уверяю вас… я вам верю… Она мне пишет…
Бланшетта с удивлением слушала этот немыслимый разговор. В эту минуту она ненавидела Люсьена. И это мужчина! Бесхарактерное ничтожество! Говорит с любовником жены самым обыкновенным тоном, даже голоса не повышает и, кажется, жалеет того, ей-богу жалеет, что тот так беспокоится! Ах, будь на его месте она. Он должен был бы убить, убить Орельена. Вдруг она поняла смысл этого слова и подозрительно взглянула на Люсьена. А что, если это неестественное спокойствие просто ложь? хитрость? Нет, пусть непременно уезжает, как того требовала Береника. Боже мой, как же она, Бланшетта, не подумала раньше!
Когда Люсьен повесил трубку, Бланшетта обратилась к нему:
— Хотите, я помогу уложить вам вещи?
— Какие вещи? Зачем?
— Как зачем? Ведь вы решили уехать…
— Как решил? Вы же сами говорили, чтобы я не уезжал.
— О чем вы только думаете? Раз Береника просит вас уехать, — уезжайте. Вы же сами видите, что у них там расстроилось… и только благодаря вам еще держится, благодаря вашей же неловкости, вспомните, что вы наговорили ей вчера вечером… Если бы не вы, она бы преспокойно уехала, не увиделась бы с ним…
— Вы так думаете?
Сам Люсьен не знал, что думать, что предпринять. Он взглянул на Бланшетту и увидел недоброе лицо. Сжатые губы. Этот решительный вид она унаследовала от отца. Хотя Люсьен почти не знал покойного папашу Кенеля, он вдруг вспомнил…
— Ну, уложить вам вещи?
Люсьен покорно кивнул головой.
Однако в первый вечер нового года Люсьен не уехал. Просто не мог решиться. Еще два дня он протомился на улице Рейнуар, в течение этих двух дней трижды звонила Береника. Где она в конце концов? Береника отказалась назвать место своего пребывания. Она согласилась поговорить с Люсьеном, чтобы убедить его уехать домой. И в конце концов уговорила.
Эти два дня, в течение которых Эдмон дулся, а Бланшетта чахла от волнения, окончательно доконали Орельена. Чувство вины перед Береникой, ложное положение, в которое он поставил себя в семействе Барбентанов, все это привело его в состояние столь полной растерянности, что он даже не узнавал самого себя. Пустота, ожидание. И еще одно, почти неуловимое чувство — не безнадежность, а полное отсутствие надежды, любых надежд. Он разучился желать. Одно только было ему воистину непереносимо — это страшное неведение того, где находится Береника, что она делает. В первый день после катастрофы он бродил по городу, гонимый безумной мыслью, что случай сведет их, неважно где, но непременно сведет. На второй день он не посмел ни на шаг отойти от телефона. Эдмон посылал его к черту, потому что Орельен буквально прожужжал ему уши одними и теми же вопросами. А тут еще Эдмону как снег на голову свалился папочка; старик окончательно потерял голову от кулуарных слухов, не мог нарадоваться возможному падению Бриана, поскольку Пуанкаре положительно ему обещал… «В данной ситуации, — заявил сенатор, — лучше повременить с открытием акционерного общества «Мельроз», а то еще пойдут разные слухи». Этого Эдмон уже не мог стерпеть. Что его милый папаша паникер — он знал давным-давно. Но можно хоть раз оказать сыну услугу! И всему виной этот периодически возникающий мираж министерского портфеля, нет уж, увольте! На сей раз он так отчитал сенатора, что только держись! И в присутствии отца снял трубку, позвонил Адриену и категорически приказал ему поторопиться с составлением устава общества. Что такое он плетет, этот малый? Нет, Эдмон не пожелал выслушивать ни извинений, ни объяснений. Хватит с него волокиты! Он яростно хлопнул трубкой.
Сенатор удивленно посмотрел на сына, неизвестно почему впавшего в такое бешенство.
— В конце концов я тебя просто не понимаю, Эдмон, — произнес он. — Мне кажется, что моя карьера… Ведь твой отец будет министром или в крайнем случае помощником государственного секретаря!
Нет, ей-богу, сенатор просто неподражаем. Эдмон взглянул на себя в зеркало: лицо красное, нафикстуаренные волосы растрепаны, — это он во время разговора испортил себе прическу… и на кончиках пальцев неприятное ощущение жира. А тут еще Береника, Люсьен и все прочее! Он даже захрипел от злости. Не говоря уже о Бланшетте, которая последние дни ведет себя совсем странно.
Все образовалось после отъезда Люсьена.
На следующий день явилась за своими вещами Береника. На ней было платьице, купленное в «Галери Лафайет», и вид не особенно блестящий.
— Где изволила ночевать, детка? — спросил Эдмон.
Береника ответила уклончиво. У друзей… Каких таких друзей? На этот вопрос Береника вообще не ответила. В конце концов наша крошка достигла совершеннолетия и сама может отвечать за свои поступки! Свидание Береники с Бланшеттой прошло довольно кисло. Хотя никаких интимных вопросов задано не было. Береника извинилась за Люсьена, сказала, что очень сожалеет, но не сможет увезти с собой девочек. Бланшетта трепетала от негодования. Всем своим видом она хотела дать понять той, другой, что ею владеет одно-единственное чувство. Одно-единственное. И что вовсе нет нужды называть его. И чувство это — горькое презрение. Ведь Береника дала слово и не сдержала его, разве не так? Только это и существенно. Разве дело в Лертилуа? О нем даже речи нет. «Да, кстати, мосье Лертилуа звонил несколько раз». Молчание. «А ты… ты скоро расчитываешь вернуться к Люсьену?» — «Еще не знаю, там увидим. Как-нибудь попозже. А вы уезжаете в Межев?»
Роман Луи Арагона «Коммунисты» завершает авторский цикл «Реальный мир». Мы встречаем в «Коммунистах» уже знакомых нам героев Арагона: банкир Виснер из «Базельских колоколов», Арман Барбентан из «Богатых кварталов», Жан-Блез Маркадье из «Пассажиров империала», Орельен из одноименного романа. В «Коммунистах» изображен один из наиболее трагических периодов французской истории (1939–1940). На первом плане Арман Барбентан и его друзья коммунисты, люди, не теряющие присутствия духа ни при каких жизненных потрясениях, не только обличающие старый мир, но и преобразующие его. Роман «Коммунисты» — это роман социалистического реализма, политический роман большого диапазона.
В романе всего одна мартовская неделя 1815 года, но по существу в нем полтора столетия; читателю рассказано о последующих судьбах всех исторических персонажей — Фредерика Дежоржа, участника восстания 1830 года, генерала Фавье, сражавшегося за освобождение Греции вместе с лордом Байроном, маршала Бертье, трагически метавшегося между враждующими лагерями до последнего своего часа — часа самоубийства.Сквозь «Страстную неделю» просвечивают и эпизоды истории XX века — финал первой мировой войны и знакомство юного Арагона с шахтерами Саарбрюкена, забастовки шоферов такси эпохи Народного фронта, горестное отступление французских армий перед лавиной фашистского вермахта.Эта книга не является историческим романом.
Более полувека продолжался творческий путь одного из основоположников советской поэзии Павла Григорьевича Антокольского (1896–1978). Велико и разнообразно поэтическое наследие Антокольского, заслуженно снискавшего репутацию мастера поэтического слова, тонкого поэта-лирика. Заметными вехами в развитии советской поэзии стали его поэмы «Франсуа Вийон», «Сын», книги лирики «Высокое напряжение», «Четвертое измерение», «Ночной смотр», «Конец века». Антокольский был также выдающимся переводчиком французской поэзии и поэзии народов Советского Союза.
В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897–1982).
В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897–1982).
Евгений Витковский — выдающийся переводчик, писатель, поэт, литературовед. Ученик А. Штейнберга и С. Петрова, Витковский переводил на русский язык Смарта и Мильтона, Саути и Китса, Уайльда и Киплинга, Камоэнса и Пессоа, Рильке и Крамера, Вондела и Хёйгенса, Рембо и Валери, Маклина и Макинтайра. Им были подготовлены и изданы беспрецедентные антологии «Семь веков французской поэзии» и «Семь веков английской поэзии». Созданный Е. Витковский сайт «Век перевода» стал уникальной энциклопедией русского поэтического перевода и насчитывает уже более 1000 имен.Настоящее издание включает в себя основные переводы Е. Витковского более чем за 40 лет работы, и достаточно полно представляет его творческий спектр.
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.
В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.
Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.
«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.
Когда Манфред Лундберг вошел в аудиторию, ему оставалось жить не более двадцати минут. А много ли успеешь сделать, если всего двадцать минут отделяют тебя от вечности? Впрочем, это зависит от целого ряда обстоятельств. Немалую роль здесь могут сыграть темперамент и целеустремленность. Но самое главное — это знать, что тебя ожидает. Манфред Лундберг ничего не знал о том, что его ожидает. Мы тоже не знали. Поэтому эти последние двадцать минут жизни Манфреда Лундберга оказались весьма обычными и, я бы даже сказал, заурядными.
Роман американского писателя Рейнольдса Прайса «Земная оболочка» вышел в 1973 году. В книге подробно и достоверно воссоздана атмосфера глухих южных городков. На этом фоне — история двух южных семей, Кендалов и Мейфилдов. Главная тема романа — отчуждение личности, слабеющие связи между людьми. Для книги характерен большой хронологический размах: первая сцена — май 1903 года, последняя — июнь 1944 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.