Орел смотрит на солнце - [20]

Яснее понять «инцидент в имении» и состояние Сергеева-Ценского, его характер, нетерпимость ко всяческой подлости нам помогает рассказ «Маска».

«Скукой было то, что было кругом, обидой казалась вся жизнь. Хотелось чего-то Теплого и открытого, светлого и нежного». А кругом были Только маски вместо людей, «…маски казались ему лицами и лица масками. Их было слишком много, и они слишком пестрели кругом». «Это то, что создала цивилизация — маска! — бессвязно думал Хохлов. — Тысячи лет существования только затем, чтобы создать маску… А маска, чтобы не было человека… Это то, что задавило жизнь!.. Десятки тысяч лет на то, чтобы… маска!.. И слова, все слова, — это ведь тоже маска…»

И студент Хохлов, которому «обидно было за людей, смиренно ютившихся в таких жалких домах», и в котором подымалась злость на тех, кто задавил жизнь, в разгар бала и веселья масок бросает в лицо жирному купцу:

«— Снимите маску!..»

Вот так и Ценский этим рассказом бросил в лицо господам толстосумам и прочим:

— Снимите маски!..

И опять Сергей Николаевич в городе, где «тепло и чистое небо», в Павлограде, с которым связан его первый литературный успех. На исходе был 1903 год. В павлоградской женской гимназии рисование преподавал Михаил Иванович Сапожников, человек большой открытой души и пламенного сердца. Он хорошо знал и самозабвенно любил и русскую реалистическую живопись, и литературу, и музыку, любил то, что было мило и дорого Сергею Николаевичу. Оказалось, что многие стихи из книжки «Думы и грезы» Михаил Сапожников знал наизусть. Они подружились. Было много общего в их характерах, в их думах, они одинаково смотрели на жизнь, одними глазами. С Сапожниковым Сергей Николаевич делился сокровенным, читал ему свои новые рассказы. Но больше всего он любил читать вслух своих кумиров: Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Тургенева.

Будто свежим ветром повеяло на Сергеева-Ценского. Слова «революция», «свобода» часто слетали с уст людей разных классов и сословий. Не одинаково произносились эти слова: одними — громко, открыто; другими — шепотом, пугливо; третьими — с радостью и надеждой; четвертыми — с ненавистью и страхом. В Екатеринославской и соседних с ней Таврической, Полтавской, Одесской и Киевской губерниях происходили волнения: бастовали рабочие, не утихали восстания крестьян; подпольно распространялись листовки. Вот одна из таких листовок, датированная августом 1903 года:

«Товарищи! В настоящее время по многим городам южной России загорелась небывалая борьба между рабочими и их врагами — капиталистами и правительством. В Баку, Тифлисе, Михайлове, Батуми, Одессе, Николаеве и Киеве десятки тысяч рабочих устраивают стачки и бросают работу. Но эти стачки не ограничились одной какой-нибудь фабрикой, одним каким-нибудь ремеслом, они сделались всеобщими… Все это наглядно доказывает, какую огромную силу имеет в руках рабочий класс. Это доказывает, что все богатство производится его руками, а капиталисты живут трудом рабочих… И стоит только рабочим дружно подняться на решительную борьбу, как капиталисты, почуя в этом великую силу рабочих, должны будут идти на уступки, если они не захотят разориться в прах и окончательно погибнуть… Ведь наш «царь-батюшка» — самый крупный фабрикант и помещик… Он всей душой готов постоять за своих сотоварищей — капиталистов. А поэтому он посылает своих солдат и матросов замещать забастовавших рабочих; он посылает против рабочих солдат и казаков с нагайками и ружьями разгонять и убивать мирно требующих себе куска хлеба голодных рабочих.

Товарищи! Неужели в такое время мы будем молчать — мы, которые должны хорошо помнить, что и нам не легко живется, что и нас хозяева, подрядчики, мастера и начальство грабят и обирают на каждом шагу; что и нас они стараются прижимать, оскорблять и унижать…

А вы, товарищи солдаты, такие же рабочие, как и все мы. У вас и сейчас братья и товарищи работают в наших рядах. Неужели вы будете стрелять и убивать нас?.. Вам же, товарищи матросы, напомним, что вы такие же рабочие, как и мы, что вас жмут и притесняют те же враги… Итак, товарищи матросы и солдаты, когда вы услышите о том, что рабочие массы пошли на решительный штурм против самодержавия и капиталистов, то вы должны смело поддержать рабочих и этой поддержкой добиться полной победы над нашим общим врагом… Так будем же вместе готовиться к этому великому, быстро приближающемуся к нам роковому дню.

На бой кровавый,

Святой и правый,

Вперед, вперед,

Рабочий народ.

Рабочая группа»

Содержание подобных листовок доходило до Сергея Николаевича. Накаляющаяся внутри страны революционная атмосфера ему была известна. Ведь он с прежним пристрастием приглядывался к жизни людей, он уже не только знал, как плохо живут трудящиеся классы, но и почему плохо живут, кто виноват. И ему не терпелось рассказать об этом читателю — пригвоздить к позорному столбу кровопийцев и хищников, виновных в бедствии народном. О том, что царь — враг народа № 1, он знал давно, и никаких на этот счет сомнений у него не было.

Но каким путем народ должен освободиться от тиранов? Просто уничтожить их физически, как уничтожают волков или бешеных собак? А кто это сможет сделать? Найдется ли такая сила? Сам народ?.. Писатель не видел, не понимал организованной силы трудящихся и в первую очередь рабочего класса. В понятии Сергеева-Ценского народ русский был слишком забит, принижен, напуган, чтобы решительно подняться на борьбу. Он знал силу народной стихии и не знал силу организации, сознательности и политической зрелости пролетариата.