«Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг. - [21]

.

В эти же дни еженедельное приложение к «Правде» в статье под знаменательным заголовком «"Верхи" и "низы"» сообщало своим читателям, что за последнее время в районах сильно дебатировался вопрос об отношении «центров» к районам, о «верхах» и «низах». Какой бы вопрос ни стоял в порядке дня, эта проблема поднималась обязательно. Центры оторвались от мест, «верхи» стали генерала- ми — шумели на районных партконференциях[73].

18 января в Москве была созвана общегородская конференция РКП(б). В фокусе ее внимания оказались те же вопросы о взаимоотношении центров и районов, партийных комитетов с комфракциями в Советах. Представители децистов Е. Игнатов, Н. Лисицын выступили с проектом резолюции, предполагавшим необходимость коренного пересмотра положений Конституции 1918 года и в частности — ликвидацию фактически независимого Совнаркома с передачей его функций Президиуму ВЦИК, подотчетному съезду Советов. Докладчики децистов выразили недовольство тем положением, когда центральная власть принимает решения без учета мнения местных органов. Официальный проект резолюции московского комитета РКП(б), составленный в нейтральном духе, спасло от провала лишь энергичное выступление предсовнаркома Ленина, который назвал проект децистов отдающим «тиной местничества» и, напротив, подчеркнул, что по его мнению, разруху можно уничтожить «только централизацией, при отказе от чисто местнических интересов»[74].

Но уже 2 марта 1919 года московская губернская партконференция, пользуясь тем, что внимание руководства Цека было полностью поглощено открывшимся I конгрессом Коммунистического интернационала, заняла особую позицию в вопросе партийно-государственного строительства, поддержав проект резолюции децистов с критикой политики Цека и требованием пересмотра советской Конституции, и для проведения своей точки зрения избрала в число делегатов на предстоящий VIII съезд РКП(б) представителей группировки «демократического централизма».

На съезде, открывшемся 18 марта, течение децистов впервые получило возможность в самой подходящей аудитории заявить о себе и выразить недовольство политикой кремлевской верхушки, накопившееся на средних этажах руководящего аппарата. Однако выступление их основного докладчика Осинского оказалось более скромным по сравнению с его правдинскими публикациями. Опуская вопросы о терроре и свободе слова, он сосредоточил внимание на болезненной для местных властей безответственности уполномоченных центральных ведомств. Военная обстановка заставляла сосредотачивать исполнительные и законодательные функции в руках небольших коллегий и просто отдельных лиц. «Это должно было привести к укреплению того бюрократизма, который с другого конца начинает сейчас к нам протекать в лице старых чиновников», — говорил Осинский[75].

В тезисах, предложенных им съезду от московской губернской и уральской делегаций, доминировала одна идея: путем слияния Президиума ВЦИК и Совнаркома поставить Совнарком и вообще центральную власть под контроль ВЦИКа и съезда Советов, в которых, как известно, основную роль играли советские «губернаторы» и «городничие», т. е. местная власть. Этим-де будет решен вопрос о непонятном параллелизме центральных советских органов и ликвидирован бюрократизм кремлевских чиновников. Для себя, как для местных чиновников и бюрократов, децисты, напротив, выговаривали «широкое право местного самоуправления»[76].

Второе русло критической кампании децистов, как «истинных» демократов, задрапированных в тоги из зеленого сукна губернско-уездного покроя, было направлено против «спецов». Вполне обоснованно опасаясь их соперничества на предмет деловых качеств и знаний, ораторы из лагеря «демократических централистов» всячески подчеркивали ту опасность заражения бациллами бюрократизма, которую несет с собой практика привлечения в советский аппарат чиновников и специалистов старого режима. У партийных деятелей вызывало большую тревогу то обстоятельство, что «спецы» имеют возможность «крутить» комиссарами, а также то, что сплошь и рядом назначение и смещение партработников совершалось именно под влиянием «спецов». На этом направлении децисты быстро нашли общий язык со сложившейся к VIII съезду т. н. «военной оппозицией», которая выступила против широкого использования старых военных специалистов на командных должностях в Красной армии. Дело даже вылилось в недопустимый инцидент, когда на заседании военной секции съезда троцкист Сокольников «съездил» по физиономии дециста Осинского (будто бы за подтасовки при подсчете голосов и оскорбительные выпады).

Судьба оппозиционеров на VIII партсъезде была одинакова. Восторжествовала тенденция к развитию государственного централизма и строительству профессионального регулярного аппарата государственной власти. «Партия находится в таком положении, когда строжайший централизм и самая суровая дисциплина являют- ся абсолютной необходимостью», — указывалось в решениях съезда[77]. Впоследствии видный децист К.К. Юренев писал: «На 8-м съезде партия, как мы ее привыкли знать — капитулировала перед государством». Переход партии к государственному строительству и «есть начало ее болезни: государство, даже самое "советизированное", имеет свою логику и соприкосновение с ним, а тем более строительство его не может пройти для партии бесследно»