«Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг. - [180]

Госполитуправление весь период нэпа потихоньку занималось внутрипартийными делами, в пользу сталинской фракции в Цека. В декабре 1923 года ОГПУ согласно постановлению комиссии Политбюро по внутрипартийному положению занялось высылкой оппозиционеров[842]. Потом еще в 1926 году масса сторонников Зиновьева отправилась на казенный счет из Ленинграда в северную русскую глушь. Затем принимались меры против рядовых членов левой оппозиции. По постановлению московского ГПУ в ссылку на Север отправилась группа партийцев «от станка» в количестве 53 человек, исключенных из партии в течение 1926 года.

В усложнившейся для Сталина ситуации 1927 года лидеры оппозиции пытались вернуть свои утраченные позиции в партии и единственное, что им оставалось после отстранения от всяческих рычагов власти, — это апелляция к широким партийным массам. Оппозиция продолжала добиваться от ЦК восстановления существовавшего при Ленине правила объявления внутрипартийной дискуссии за три месяца до открытия очередного XV съезда ВКП(б). Августовский объединенный пленум ЦК-ЦКК был отмечен соглашением с оппозиционерами, навязанным Сталину «заколебавшимся» большинством ЦК во главе с такими приверженцами компромисса, как Рыков. Суть этого компромисса, согласно заявлениям Рыкова, заключалась в предоставлении оппозиции возможности вести неофициальную кампанию на выборах на съезд партии. Это было сорвано сталинцами. В «Правде» и «Большевике» было объявлено об установлении цензуры над предсъездовской дискуссией, о запрещении явно «меньшевистской» аргументации в дискуссионных листках и печати и недопущении фракционных выступлений на предвыборных партсобраниях. Оппозиция ответила организацией нелегальной типографии.

3 сентября лидеры оппозиции направили в ЦК соответствующее заявление за подписью 13 человек, но ЦК отверг все требования и запретил им распространение своих документов. Одновременно органы ГПУ были нацелены на раскрытие и ликвидацию нелегальных типографий оппозиции, которая уже виделась верхушке Цека как своего рода подпольная партия со своим руководящим центром и местными комитетами во многих городах страны.

Если часть номенклатуры настроена нерешительно, если большинство на пленуме не поддерживает вполне, если даже обнаруживает мягкотелость ЦКК, то остается возможность обратиться к международному коммунистическому мнению. Сталин, не сбавляя темпов, подготовил новый ход. Исполком Коминтерна после чисток состоял из верноподданных Сталину и его подручному Бухарину кадров. Иноземцы из Коминтерна были в достаточной степени удалены от масс ВКП(б) и понимали, что у них ни в СССР, ни за границей нет опоры кроме субсидий от руководства ЦК ВКП(б). Эта интернациональная гвардия Бухарина беспрекословно выполнила приказ, подвергнув исключению Троцкого из Исполкома Коминтерна.

Один немецкий оппозиционер из госаппарата Третьего рейха позже выскажется так о своем опыте при нацизме: при диктатуре оппозиционеру остается только одно — зубами и когтями держаться за свой пост, а в случае увольнения всеми средствами пытаться вернуться на него. Даже незначительная должность «внутри» системы дает возможность оказывать влияние[843]. Такая тактика несколько ранее уже была освоена представителями оппозиции в ВКП(б). Осенью 1927-го среди участников блока дискутировался вопрос, должна ли оппозиция продолжать борьбу до конца и идти даже на исключение из партии? Для таких, как Троцкий, иного ответа, кроме утвердительного, не существовало. Но менее решительные оппозиционеры уже были готовы сложить оружие и соглашались с Каменевым, который заявлял, что вне ВКП(б) идеям оппозиции грозит только одно — «вырождение и гибель» и, следовательно, «надо всеми силами, всеми мерами бороться за торжество наших идей в партии… всеми мерами избегая того, что облегчает противнику исключение оппозиции из партии»[844]. В сентябре была устроена публикация покаяний бывших оппозиционеров в московских газетах.

Готовилась решительная схватка Сталина с левыми группировками. В связи с этим внутри партии происходили разные перемены, партийный аппарат под управлением Молотова работал вовсю, перемещая противников сталинской линии на менее заметные посты и тем самым облегчая возможность формирования общественного мнения в желательном для Сталина духе. Борьба шла под флагом «за или против сохранения нэпа». Сторонники Сталина открыто говорили на партийных собраниях, что троцкисты имеют намерения «нарушить союз с середняком» и полностью аннулировать ленинскую политику нэпа. На местах внутрипартийная борьба шла под лозунгом, тайно данным из Москвы по линии аппарата: «Долой Троцкого, долой военный коммунизм! Да здравствует Сталин, да здравствует неонэп!» Над программой индустриализации страны, разработанной Троцким и рядом его сторонников, в особенности Пятаковым, открыто издевались, находя ее утопической и неосуществимой и т. д.[845]

Партийный аппарат проводил неутомимую подготовку к предстоящему XV съезду ВПК(б). На заседаниях актива партийных организаций как одна из форм борьбы с оппозицией велась «проработка» стенограммы августовского пленума ЦК. В закрытом письме секретарь воронежского губкома 6 ноября сообщал, что местная оппозиция, выступающая против решений пленума, поддержки не имеет. Выступления в защиту оппозиционеров единичны и порой приобретают курьезный характер. Один коммунист в россошанской организации доказывал, что Зиновьев является другом крестьян, поскольку хотел каждому крестьянину дать лошадь