Орда - [85]

— Теперь эти иуды тебе могут всё, что угодно напеть, только уши подставляй!

— Вообще — то, то обстоятельство, что ты, через своих шпионов, подбивал Изяславльский полк к мятежу, мне стало ещё в прошлом году известно и твоё окружение здесь совершенно точно ни при чём! Но дело даже не в этом. Просто признай, я успел своим ударом сокрушить тебя первым. Через несколько лет проделать это было бы намного сложнее. Ведь ты стал формировать, обучать и вооружать своё войско по моему образцу и примеру. Ты пытался через своих шпионов сманивать моих командиров. Устанавливал отношения с европейскими правителями с далеко идущими планами. По — сути начал прощупывать почву и сколачивать антисмоленскую коалицию.

— А вот тут ты прав! — не стал спорить Михаил. — Но нападать на тебя я всё равно не собирался. Сугубо обороны ради я это проделывал!

— Куда бы ты делся с подводной лодки, — сказал я совсем не понятно для присутствующих, а потом переиначил свои слова. — Будучи волком, из волчьей стаи не так — то просто вырваться, вздумай они собраться на большую охоту! Отступников везде — или убивают или делают изгоями. Если европейцы тебя запрягут, то поедешь как миленький, туда, куда они поводьями дёрнут! Так, что не соскочил бы ты княже из этой дружной шайки, вздумай они тебя припречь на войну со Смоленском.

Михаил промолчал, задумавшись над моими словами.

— Боялся он тебя государь! — не выдержал киевский боярин, исполняющий функции тюремщика — надзирателя. — Особливо когда ты захватил Новгород с рыцарскими землями в Чухонских краях. Ещё больше — после того, как ты унистожил десятки тысяч степняков во Владимиро — Суздальской земле!

— Замолкни, выродок! Это ты всего боишься, а я просто имел опаску! — не на шутку взъярился опальный князь на своего бывшего подчинённого.

— Ладно! — я вскинул руку, переключая на себя внимание спорщиков. — Не за тем, чтобы разводить дискуссии я сюда пришёл! Ты слишком одиозная, очень влиятельная личность Михаил Всеволодич! В родственниках у тебя польские короли (Конрад — дядя по матери), обширные связи с Белой — королём венгерским, живой ты можешь быть для меня и Руси слишком опасным. Но у тебя всё — таки был шанс сохранить голову. Я готов был рискнуть, положившись на твою присягу, но ты его упустил, не вняв моим требованиям и здравому смыслу. Теперь уже я, при всём желании, которое на самом деле вовсе не испытываю, не могу пойти на попятную и оставить тебе жизнь. Слово государя было в отношении тебя сказано и нарушать его я не стану. Ты будешь прилюдно казнён — чтобы другим неповадно было!

— Я и не сомневался в тебе, не один десяток Рюриковичей ты уже живота лишил, Владимир — Окаянный! — Михаил оскалился улыбкой полной сарказма, а я продолжил свою речь — по сути, смертный приговор.

— И это, я считаю, будет правильно! Ты мечтал по примеру византийцев венчаться на царство, а значит должен понимать и знать византийские традиции. У них, как известно, «корона самодержца, в отличие от шляпы, снимается только вместе с головой». Казнят тебя завтра на Торгу, сегодня сможешь исповедаться. На этом всё, прощай князь!

— Обожди… государь! — Михаил будто только что очнулся, он внезапно дёрнулся, лицо побледнело, а глаза просветлели — с них словно спала застилавшая их пелена. — Что будет с моими детьми? Прости их ради Христа, они действовали только под моим научением и указкой, не могли они ослушаться своего отца…

— С ними я разберусь после твоей казни. Я придерживаюсь принципа — «сын за отца не отвечает», поэтому, если они присягнут мне — останутся в живых и получат кое — какие волости на новых окраинах государства Российского, откажутся — последуют вслед за тобой.

— Спасибо хоть за это. Разреши с ними переговорить?

Я задумался, мало ли чего он им там нашептать может, лучше не рисковать.

— У тебя целых пять сынов — Ростислав, Роман, Семен, Мстислав, Юрий, ещё и дочери с женой. Пока не знаю, что стряслось с Ростиславом — ныне князем Галичским. Но с остальными, совершенно точно, увидеться на этом свете у тебя не получиться! Но я разрешаю тебе написать послание, им его передадут, если там ничего крамольного не обнаружится.

— Хорошо, тогда я с твоего позволения напишу…

— Письменные принадлежности тебе принесут, — при этом я глянул на боярина — надзирателя, тот понятливо закивал головой. — Большего я для тебя ничего сделать не могу.

— Прощай, государь… Для Руси так, наверное, будет лучше!

Крупнейший город Руси, 50–ти тысячный Киев полноценно вошёл в орбиту нового рождающегося государства — Смоленской Руси.

В Киевский княжий терем, буквально на следующий день после взятия города, стали съезжаться южно — русские бояре, в том числе и из Галицкого княжества. Сам Галич, по поступившим к этому моменту достоверным сведениям, был взят 7–м отдельным корпусом Мечеслава, практически без боя, в результате удачно проведённой спецоперации. Сотрудничающие с ГРУ галичане ночью открыли ворота перед подошедшим к городским стенам передовыми смоленскими подразделениями.

Для достижения такого результата с нашей стороны пришлось приложить некоторое усилие. С отдельными влиятельными галичанами загодя была проведена подготовительная работа определённого характера. В Галиче всегда были, есть и, наверное, будут оппозиционно настроенные к действующей власти боярские группировки. Именно с такими оппозиционерами сотрудниками ГРУ и был установлен контакт. Заговорщики при подходе смоленских войск не только открыли ворота, но и устроили в городе восстание, дезорганизовав действия обороняющихся. К тому же, силы защитников города, распоряжениями самого Михаила, были и так порядком обескровлены. Галичские боярские дружины, в массе своей, были отозваны великим князем в Киев. Посаженный княжить в Галиче сын Михаила Черниговского Ростислав Михайлович с остатками казны и дружины предпринял неудачную попытку сбежать в Венгрию, но был схвачен.