Орда - [11]
– Ты что, хочешь сказать, что вся история сфальсифицирована? – обливаясь потом и задыхаясь в горячем воздухе парной, выдавил из себя учитель.
– Пойдем в предбанник, мыслитель. Не то думать нечем будет, мозги все выпарятся, – Аксаков хлопнул товарища по мокрой спине и вытащил его из сауны.
Предбанником Андрей Александрович называл просторную комнату площадью квадратов тридцать пять, где стояли два дивана – один большой, другой поменьше; два кресла, если садился в такое, то вставать из него уже больше не хотелось; а также бар, журнальный столик, холодильник, цветной телевизор с диагональю в полметра, камин и стол для русского бильярда.
Киреев тут же провалился в кресло и стал ждать ответа на поставленный вопрос. Хозяин же не спешил. Он подошел к холодильнику, открыл дверцу, и счастливая улыбка озарила его лицо.
– Ну какая же умная баба моя жена! – радостно воскликнул он, потрясая двумя запотевшими бутылками «Хенекена». – Знает же, стерва, что после бани запоя уже не будет, а нутро промыть надо.
Аксаков в чем мать родила разгуливал по «предбаннику». Из бара вытащил две большущих кружки, потом пошлепал за открывашкой в другой конец комнаты. Наконец янтарный напиток запенился в кружках, и умиротворенный домовладелец распластался в кресле напротив своего друга.
– Вся наша история, братец, из «Повести временных лет». Сиречь Радзивилловской летописи, которую любезно подарили немецкие купцы самому главному русскому западнику всех времен императору Петру Первому в 1712 году в славном городе Кенигсберге, где, как вы помните, милейший мой, даже руины навевают философию и метафизику. Что касается других источников – Лаврентьевской и Ипатьевской летописей, то они, к сожалению, вторичны. Они лишь развивают некоторые моменты «Повести временных лет», не более. Эти летописи гораздо более позднего происхождения, чем принято у нас считать. И посему, дорогой мой коллега, вопрос о татаро-монгольском иге на Руси у меня под очень большим сомнением. Ну какие, скажи, завоеватели, будут брать с побежденных ясак размером в десятину? Почему во время так называемого «ига» расцветают монастыри? А русские юноши почитают за великую честь служить в ордынских войсках? Знатные московские бояре женятся на татарках, а татары – на русских девках? Тут что-то, братец мой, нечисто. И откуда, скажи мне, пожалуйста, у Запада такой патологический страх перед нами? Сколько крестовых походов объявляли папы римские против «схизматиков и татар»? Похоже, что мы – все народы, населяющие современную Россию и близлежащие страны – как раз и были той самой Ордой, покорившей когда-то Европу…
– Доказательства? Где доказательства? – не выдержал и перебил друга Киреев, предварительно до дна осушив кружку.
Аксаков тоже отпил несколько глотков, загадочно улыбнулся и сказал:
– А вот ты их и найди. Я только поставил проблему, а тебе ее решать. Я же – не ученый-историк. А так – погулять вышел. Напоследок всего один вопрос. Скажи, пожалуйста, если бы сейчас у нас не было ни газет, ни книг, ни радио, ни телевидения, ни Интернета, кого бы население планеты считало победителем во Второй мировой войне? Молчишь? Да, со всеми этими достижениями цивилизации подавляющее большинство землян думает, что войну выиграли американцы. Про русских даже и не вспоминают. А ты взываешь к совести средневековых летописцев, у которых был один цензор – их государь, светский или духовный – один черт. А теперь пойдем в парилку. Твоя очередь ложится под веники. Я уж тебе задам парку…
– Ой, матушка моя, ой, батюшка мой! Христом Богом заклинаю вас, Василий Афанасьевич, – не губите. Нет больше мочи моей терпеть! – взмолился я под ударами пихтовых веников томского воеводы.
Кажись, мои мольбы дошли до мучителя, и он, обдав меня ушатом горячей воды, выкинул из бани в сугроб. Но не успел я и рта раскрыть, дабы высказать свое возмущение, как дверь бани распахнулась, выплеснув в морозную звездную ночь клубы пара. И вывалилась вся троица: воевода и Митяй с Томой. Асташев, похрюкивая от удовольствия и подпрыгивая то на одной ноге, то на другой, устремился вниз, к реке. А казаки, вытащив меня за руки и за ноги из сугроба, с гоготом потащили вслед за ним. Я и опомниться не успел, как оказался в проруби. Рядом со мной плескался воевода, казаки нырнули тоже. Галдели, обливали друг дружку, ухали. А мое тело тем временем сводила судорога, и я, хватанув в последний раз студеного воздуха, топором пошел ко дну. Благо, Митяй вовремя спохватился, поднырнул под меня и вытащил на лед.
Потом меня еще долго парили, приводя в чувство. А под конец влили в рот чарку водки, завернули в тулуп, взвалили на плечи, словно бревно, и понесли в дом воеводы.
Так началось мое пребывание в Томске.
Проснулся я поздно. И хотя стекла в окне были мутные и тусклые, вся комната была залита солнечным светом. Видать, время подошло к полудню. Я лежал на широкой деревянной кровати, от обмазанной глиной стенки исходило тепло: верно, за ней был дымоход. Остальные три представляли собой крепко сбитые, посаженные друг на дружку оструганные бревна, проконопаченные в стыках пенькой.
За четыре века Томск накопил немало тайн. Но только две из них — особой значимости. Загадочная история старца Фёдора Кузьмича — в прошлом императора Александра I, победившего Наполеона. И предание о старинном городе Грустина. Истоки предшественницы Томска теряются в глубине тысячелетий.
Действие романа происходит в двух временных пластах: в начале XIX века и в наше время.Два главных героя. Царь Александр I. Вступил на трон после убийства его отца Павла I. Победил Наполеона. Но его душа не находит покоя, поэтому он инсценирует свою смерть и выбирает путь покаяния. И российский олигарх Михаил Ланский, банкир и нефтяной магнат, заключенный по надуманному обвинению в следственный изолятор «Матросская Тишина» за то, что захотел стать Президентом.Две сюжетные линии. К власти и от власти. Что движет этими неординарными людьми? Какова цена шапки Мономаха? Что значат деньги в жизни человека? Чем отличаются суд земной и суд Божий?На эти и другие вопросы пытается ответить Дмитрий Барчук в своем новом романе в свойственной ему захватывающей и интригующей манере.
Действие нового романа Дмитрия Барчука «Сибирская трагедия» развивается в двух временных пластах: историческом и современном. Сибирь. Начало XX и XXI веков.Журналист Сергей Коршунов неожиданно получает наследство. Так к нему в руки попадает прадедова рукопись…Революция и Гражданская война в Сибири предстают в новом ракурсе. Без идеологических штампов: красных и белых. Это местный, сибирский взгляд на катастрофу.Роман основан на подлинных исторических фактах, но в деталях как художественное произведение не лишен вымысла.
Он — россиянин, она — из Киева. Встретились на отдыхе в Крыму и полюбили друг друга. Их свадьбе помешал Майдан.Оттолкнувшись от личной драмы героев, автор пытается понять истоки конфликта двух братских стран.
История героев «Александрии» – царя Александра I и опального олигарха Михаила Ланского – продолжается. На выбранном ими тернистом пути каждого ожидают серьезные испытания.В XIX веке император, инсценировав свою смерть в Таганроге, отправляется в путешествие. Иерусалим, Египет, Индия… А в XXI нефтяной магнат, пережив покушение на свою жизнь в тюрьме и оправдательный приговор суда, все-таки оказывается на поселении в приполярной колонии.Ссыльный декабрист вытаскивает царя из полыньи, а депутат-коммунист – олигарха из огня во время пожара.Невероятное путешествие по экзотическим странам в прошлом и конституционный переворот с последующей российской «сиреневой революцией» в будущем.Но, самое удивительное, так и вправду могло быть и, вполне возможно, еще будет.
Австралийский бизнесмен Джордж Смит, в прошлом россиянин Георгий Кузнецов, стремится увезти жену и сына. С этой целью через несколько лет эмиграции он возвращается в Россию, где произошла очередная революция, и к власти пришел Фронт национального спасения – симбиоз из коммунистов и фашистов.Жизненность и обыденность ситуаций, в которые попадает герой, отличает эту антиутопию от «пропагандистских страшилок». Граница между выдуманным и реальным в романе столь расплывчата и эфемерна, что кажется: любой российский город с большой долей вероятности может превратиться в послереволюционный Обск, где и разворачиваются описываемые события.
Герой фантастической повести «Четыре дня с Ильей Муромцем», мальчик из XXI века, попадает в прошлое, во времена Ильи Муромца. Для детей среднего школьного возраста.
Попаданец в купца-морехода, время — десятый век, место действия — в основном акватория индийского океана, средиземного моря, приключений — море, юмора в меру, принцессы на подходе, — куда же без них.
Рассказ о женщине, попавшей в свое прошлое. Совершенно неожиданно ей предоставилась возможность изменить свою жизнь, встретившись с юной матерью. Возможно ли обмануть судьбу? Ностальгические нотки по советской действительности.
Новая Земля — частный проект, способствующий спасению части человечества от неминуемой в ближайшее время глобальной катастрофы. Через пять месяцев мир погибнет в огне ядерного катаклизма. Для того, чтобы спасти человечество как вид, необходимо переселить в Колыбель не менее пятидесяти тысяч человек. Эвакуация начинается. А пока в Колыбели проживают двести три человека, девятнадцать полинезийцев из другого времени и семьдесят два палеоантропа, признанных примитивной разумной расой.
«Будь здоров, жмурик» – новая литературная работа и четвертая книга Евгения Гузеева. Это рассказ о смерти и жизни – именно в такой последовательности, поскольку события, описанные героем, пережившим смерть, вовсе не кончаются остановкой дыхания и сердца, а имеют продолжение в условиях иного мира – лишенного привычной материи. В этой книге смерть героя им самим и описана. Будучи человеком молодым и несколько циничным, автор условных записок иронично относится к «даме в черном балахоне» и, рассказывая о серьезных вещах, естественно, не может обойтись без черного юмора.
Некоторые тексты затягивают. Притом – буквально. Я убедилась в этом, когда прошла по ссылке на сетевой бестселлер «Битва за розу» и… оказалась в одном из Призванных миров. Здесь вместо Библии – «Божественная комедия» Данте, вместо икон – картины Иеронима Босха. Здесь ангелы зубасты и рогаты. Здесь цветёт Роза Эмпирея. Теперь мне предстоит сочинить концовку этой истории, сразиться за сердце бесстрастного инспектора Пресветлой S.A.L.I.G.I.A. и узнать: мы пишем книги или книги пишут нас? Содержит нецензурную брань.