5 декабря 2*** года.
– Товарищи пассажиры! Через двадцать минут наш самолет произведет посадку в аэропорту города Обска. Температура воздуха – минус 28 градусов. Местное время – пять часов сорок минут. Просьба: спинки кресел привести в вертикальное положение и пристегнуть привязные ремни…
В салоне зажегся яркий свет. Сидящий в первом ряду крупный мужчина, на вид лет сорока от роду, непроизвольно зажмурился и потянулся. Стюардесса, проверявшая, как пассажиры выполнили ее инструкции, боком протиснулась в проходе, наполовину перегороженном его мощными плечами, и не сделала ему в отличие от других никаких замечаний. Ведь на их борту уже давно не было иностранцев. А тут сразу такой фрукт!
Костюм из тончайшей шерсти, золотой Rolex, дорогие сапоги из крокодильей кожи, Financial Times с биржевыми сводками и свежий загар посреди зимы выделяли его среди пассажиров.
Между тем загадочный пассажир окончательно пришел в себя. Ему снова не удалось заснуть. Мысли и впечатления роились, переплетались, создавая причудливые комбинации и образы, и никак не давали уставшему сознанию хоть немного покоя.
Уши заложило. Иностранец стал усиленно зевать и глотать слюну, чтобы не ходить потом весь день наполовину глухим. Но самолет вдруг подпрыгнул и покатился, ревя двигателями, по посадочной полосе. За последние двое суток этот уставший человек четырежды взлетал в небо и столько же опускался на грешную землю, пересекал экватор, экономил часы, летя на запад, и терял их вдвойне, возвращаясь на восток. Самолеты, которыми он летел, пилотировали австралийские, сингапурские, немецкие и, наконец, российские экипажи.
Хорошие лайнеры обслуживают цивилизованный мир: комфортабельные, бесшумные, экологически чистые. Но в мастерстве пилотирования с русскими летчиками мало кто может сравниться. Даже доисторические разболтанные «ТУ» они умудряются сажать мягко и плавно.
На трап он вышел последним и, закашлявшись, отпрянул обратно в теплое, ставшее почти родным за четыре часа полета чрево самолета. Настолько холодным и резким был воздух, ударивший и в нос, и в горло одновременно. Но, сделав пару глубоких вдохов, он стал судорожно глотать морозную взвесь с искрящимися в свете прожекторов мельчайшими снежинками. И сам себе не мог уже представить, как он прожил почти четыре года, сейчас казавшихся вечностью, без этого напоенного кислородом и запахом кедра студеного воздуха.
– Добро пожаловать в Сибирь, мистер Смит, – приветствовал гостя на сносном английском языке высокий и подтянутый молодой человек в армейском овчинном полушубке без погон.
Вслед за ним по трапу поднималась миниатюрная женщина в потертой, не по сезону легкой дубленке и лохматой песцовой шапке.
– Это Оксана. Она будет вашей переводчицей и гидом. Меня же зовут Сергей. Я – сотрудник ОВИР.
Мистер Смит ответил на чистейшем русском:
– К чему все эти церемонии? Вы же наверняка досконально изучили мою биографию и знаете, что в этом городе я прожил без малого два десятка лет. Поэтому ни в провожатых, ни тем более в переводчиках я не нуждаюсь.
– Таковы правила приема иностранных гостей в нашей стране. Не я их устанавливал, не мне их отменять. И вы уж постарайтесь в точности придерживаться их. Поверьте, это в ваших же интересах. Оксана передаст вам Памятку для иностранцев, – официальным тоном, не проявив даже показного добродушия, сказал Сергей.
По-русски он иначе говорить не умел.
«Господи, неужели я в Обске?! Под ногами скрипит настоящий снег, метет поземка, и скоро я увижу родные улицы, лица, Наталью и сына», – расчувствовался Джордж Смит, он же в недавнем прошлом Георгий Кузнецов, проходя по заснеженному летному полю к выходу в город.
– Стой, стрелять буду! – послышался впереди, где толпа просачивалась через узкую калитку, грозный окрик.
Из темной людской массы отделилась грузная фигура пожилого человека с дипломатом и целлофановым пакетом в руках. За ней, грубо расталкивая локтями испуганных пассажиров, устремились два полушубка, таких же, как на Сергее. Вырвавшись на простор, беглец на секунду замешкался, оглянулся по сторонам и, оценив ситуацию, изо всех сил бросился к самолету. Он промчался буквально в метре от Смита.
Джордж даже расслышал его тяжелое дыхание. Сотрудник ОВИР попытался остановить убегающего, но тот с поразительной для его возраста и веса прытью перемахнул через подставленную ногу, и ударил дипломатом Сергея по голове. Молодой человек упал. Толстяк уже ухватился за поручни трапа, еще пара мгновений – и он окажется в самолете. Но тут раздался выстрел.
Беглец вздрогнул, дернулся вперед, затем назад и кубарем покатился вниз. Дипломат раскрылся, и из него вывалились какие-то бумаги, а из разорванного пакета скатывались по трапу на снег оранжевые, как солнце, апельсины.
Подбежавшие к телу полушубки оказались не у дел.
– Готов. Прямо в затылок. Классный выстрел! – констатировал один из них.
За оградой раздался истошный детский крик:
![Дома профессора [Два дома профессора]](/storage/book-covers/fe/fea71dd84c9f053595cf157a092bee2f50b4729b.jpg)
