Оранжерея - [42]
— А я уже зимние вещи спрятал, — вздохнув, сказал он.
— Рановато.
— Никак не привыкну к московской погоде. А вчера у нас в доме как назло отключили горячую воду.
— Серьезное испытание.
— Вот, видите девушку, — наклонившись, шепотом сказал буфетчик Матвею, бровью указывая на его соседей по стойке.
— Да, а что?
— Она профи. Запонщица.
— Кто?
— Запонщица. Запонки у мужиков выщелкивает. И часы. Я заметил. Приходит с одним, с другим. Выпивают. Потом гляжу — нет на мужике запонок А они могут стоить кучу денег. Тем более — часы.
— Вот как?
Матвей с любопытством покосился на девицу, теребившую своего кавалера за рукав, что-то ему втолковывая. Человек в кожаном пиджаке по-лошадиному мотал головой на толстой шее и отворачивался.
— И откуда у мужиков запонки?
— В смысле?
— Неважно.
— Мужики вкалывают...
— Ясно, ясно. А она, значит, выщелкивает... Н-да, Москва кабацкая. Так у вас здесь притон, — резюмировал Матвей.
— Да неа, вроде обычный ресторан.
— Не приходило в голову вызвать милицию?
166
— Зачем? Она клиентов приводит. Не бедных. Всегда на чай оставляет. А запонки... Ну, может, он их где-то еще посеял. — Буфетчик подмигнул со значением.
— Как говорится, что посеешь, то и пожнешь, — сказал Матвей.
— Ага, — согласился туповатый парень и занялся своим делом.
Матвей глотнул холодного сладковатого виски. Сколько раз он запрещал себе ввязываться в подобное пустословие. Ведь ничего не стоило притвориться иностранцем. Это все от одиночества и слабости духа. Вот так в разговорчиках, в смешках, в посиделках мало-помалу растрачивается по мелочи и талант, и жизнь. И все вокруг живут как попало, так, будто давно знают ответы на все вопросы, будто дети больше не умирают и дома не рушатся, как картонные кубики... А вдруг после этого нелепого разговора меня автомобиль собьет насмерть? Что же будет последним моим воспоминанием? Запонщица?
Ни говорить ни с кем, ни думать о сокрушенном Блике, ни вспоминать Диму Столярова он больше не мог. Рассказав Блику о том, что случилось с их общим другом, он теперь, как ни странно, чувствовал облегчение: все-таки поделился горем с близким человеком, черт его возьми. Плеск ресторанного веселья за его спиной гнал его наружу, прочь, домой, в пустую квартиру и даже еще дальше — в иные широты, под иные небеса Кто-то заходился в визгливом смехе. Кто-то хрипло оглашал тост и требовал внимания. Откуда пришел вульгарный обычай стучать ножом по пустому бокалу?
«Минуточку, Василий Игнатичь, я еще не закончил...»
«Кто-нибудь видел мою сумочку?»
«Лидочка, передай салфетку».
«Я заказывал жаркое? Я заказывал отбивную. Кто тебя просил... Сама ты телятина...»
«Ты ее забыла в туалете, пойди и поищи...»
«Так я продолжаю... Анна Петровна, дайте мне закончить мысль...»
«Мясо жесткое, вино мутное какое-то...»
«Да, представьте себе, подавился говядиной и умер прямо в гостиничном номере...»
«Этот мой новый парикмахер — это просто чудо! Представь...»
«А он мне отвечает: впервые слышу! Вот сволочь...»
Нещадно скучая, Матвей подтянул к себе несколько измятых, не сегодняшних и даже не вчерашних газет. Биржа. Курсы валют. Пропустим колонки цифр и выразительные графики. Бегло просмотрим жирные заголовки с непременной безвкусной игрой слов: «Разоружены и очень опасны», «Взрыв вызвал волну выплат», «Не пойман — не воротила», «К Мише едешь — дальше будешь», «Кто заплатит за плотину?». В самом деле? Поглядим, что в разделе культуры. «Перестирывая Шекспира. На гигантской сцене Театра армии прошел конкурсный спектакль „Ромео и Джульетта"... Стирающий постельное белье Тибальд выглядит, конечно, диковато, равно как и Кормилица с доской для серфинга... После нелегких любовных игр Ромео и Джульетте остается только заняться оздоровительной гимнастикой на берегу реки». Театр армии. Что тут скажешь? Бедный Вилли. Листаем дальше — опера. Полупрозрачные целлофановые костюмы, надувные резиновые плоты, алюминиевые конструкции. Солист, покачиваясь, исполняет арию на подвесном тросе. Все это упоительное зрелище не что иное, как «Троянцы» Берлиоза. Импресарио требовал «больше размаха, cher maître![46] Больше блеска!». И тут ничего неожиданного. Листаем дальше. Ага, коммерческие объявления. Это самое вкусное. «Не можете уснуть? Вас мучает бессонница?» Допустим. «„Орфеус". Новое безвредное средство от расстройства сна». Должно быть, опущена буква «м» в начале. Или речь об усыпляющем пении? Проглотил таблетку, и в голове зазвучало контральто. Кажется, есть такой рассказ «Музыка в таблетках». «Не славь, обманутый Орфей, мне элизийские селенья». Привычки жизни. Вода забвенья. Тудай, туслип. Блаженны бессонные, ибо они зрят сны наяву. Снотворное. Сотвори себе сон. Забудься. За содержание снов фирма ответственности не несет. Недорого и без обмана. Беременным нельзя, чтоб не плодить уродцев. Шизофреникам и маньякам тоже. Что там еще? Перевернем страницу. Недвижимость, украшения, наручные часы, дантисты, автомобили, адвокаты, анонсы... Книжные новинки. «„ТВОЙ ЛУЧШИЙ ДРУГ'. Читайте новый роман культового писателя Пола Вина, автора бестселлера „Предатель"!» Всего
Литературная деятельность Владимира Набокова продолжалась свыше полувека на трех языках и двух континентах. В книге исследователя и переводчика Набокова Андрея Бабикова на основе обширного архивного материала рассматриваются все основные составляющие многообразного литературного багажа писателя в их неразрывной связи: поэзия, театр и кинематограф, русская и английская проза, мемуары, автоперевод, лекции, критические статьи и рецензии, эпистолярий. Значительное внимание в «Прочтении Набокова» уделено таким малоизученным сторонам набоковской творческой биографии как его эмигрантское и американское окружение, участие в литературных объединениях, подготовка рукописей к печати и вопросы текстологии, поздние стилистические новшества, начальные редакции и последующие трансформации замыслов «Камеры обскура», «Дара» и «Лолиты».
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.