Опыты религиозных исследований. Введение в теологию - [25]

Конечно, Библия содержит убедительные заявления о себе как о Слове Божием (о них мы поговорим позднее), однако она написана на языке людей и в литературных формах, принятых в человеческой практике. Нет сомнения в том, что в Библии присутствуют как человеческий, так и божественный аспекты, и ни один из них нельзя игнорировать. В ней в качестве различных литературных форм представлены исторические повествования, поэзия, Послания и Евангелия. Кроме того очевидно, что стиль сочинений заметно варьируется, свидетельствуя о тех или иных особенностях характера библейских писателей. Это гораздо более заметно при чтении на языке оригинала, а не в английских переводах, поскольку последние стремятся выровнять и сгладить стиль, скрывая имеющиеся различия. А они как раз таки и представляют собой человеческий аспект в Библии, который может являться предметом литературной критики.

Занимаясь литературной критикой Библии, важнее всего с самого начала не забывать о природе искусства. В данном случае речь не идет о точном исследовании, где на поставленные вопросы можно дать однозначно обоснованный ответ. Все выводы приходится делать путем обсуждения имеющихся данных, поскольку единого простого способа доказательств не существует. Фактически самое большее, чего мы можем достичь, это высокая степень вероятности, и то, что кажется вполне вероятным одному, может оказаться совершенно неправдоподобным для другого. Всякий вывод на деле является теорией, и об этом никогда не следует забывать

Несколько лет назад директор одного богословского колледжа предложил К. С. Льюису прочитать студентам доклад на тему «Современное богословие и библейская критика»7. Льюис говорил как человек сторонний, однако весьма сведущий в небиблейской литературной критике, и сказанное им заслуживает внимательного прочтения каждым, кто приступает к религиозным исследованиям. Будучи человеком иного круга, он имел определенное преимущество и, в частности, сказал: «Взгляды, с которыми вы ежедневно соприкасаетесь, обусловлены такими же исследованиями и господствующими мнениями, каковые присущи и вам. Это и может ввести вас в заблуждение». По мнению Льюиса очень многие библеисты не пользовались доверием как критики. «Мне кажется, что им недостает литературного вкуса», — заключил он. В качестве одного из примеров Льюис приводит высказывание Бультмана о том, что в 8-й главе Евангелия от Марка предсказание о Втором пришествии Христа, следующее за предсказанием о Его страданиях, якобы «несообразно стилю повествования». Льюис называет это «потрясающим отсутствием чутья» и, рассмотрев содержание евангельского отрывка, добавляет: «С логической, эмоциональной и образной точек зрения — последовательность совершенная. Только Бультман мог подумать иначе».

Этот частный пример поучителен, ибо Бультман не допускает, что Иисус мог предсказать Свои страдания, и потому считает, что Он и не предсказывал их и, следовательно, предсказание было введено в евангельское повествование с нарушением стиля. Критика Бультманна всецело обусловлена его исходной предпосылкой. Однако Льюис, не обремененный этим негативным предположением, находит то же самое повествование совершенно гармоничным. Его замечания актуальны для нас и в другом аспекте. Касаясь попыток реконструкции изначальных библейских текстов, он, в частности, говорит: «Все это сделано с огромной эрудицией и большим мастерством и на первый взгляд выглядит вполне убедительно». Однако личный опыт вызывает у него скептическое отношение к подобным реконструкциям. Критики постоянно стремятся показать, «как события общественной жизни направляли мысль автора в ту или иную сторону, какое влияние оказывали на него другие авторы, каким было его основное стремление» и так далее. В то же время применительно к своим собственным книгам, а также книгам своих друзей, Льюис отмечает, что ему еще ни разу не приходилось видеть, чтобы «хоть одна из этих догадок оправдалась даже в малом; метод оказывается совершенно несостоятельны»8.

Можно было бы пренебречь этими замечаниями как не относящимися к библейской критике, однако на самом деле они вполне уместны, ибо если теории относительно происхождения библейских книг не могут быть проверены, то нельзя забывать, что сходные теории, родившиеся в других областях и прошедшие проверку, были признаны ложными. Таким образом, необходимо по меньшей мере сдержанно относиться к подобным реконструкциям, расценивая их как гипотезу, а не как реальный факт.

А теперь обратимся к некоторым примерам из литературной критики. В этой связи показательны вступительные замечания Муйленбурга к Книге пророка Иезекииля9. Сравнительно недавно эта книга (в отличие от других частей Ветхого Завета) рассматривалась как принадлежавшая перу одного автора. Однако в последнее время многие критики подвергли эту точку зрения самому серьезному рассмотрению. Теперь речь идет о собрании разнородных материалах, принадлежащих различным писателям и относящихся к разным эпохам. «Существенные разногласия в выводах, полученных современными исследователями, — отмечает Муйленбург, — не убедили нас в их обоснованности… Мы считаем, что книга в целом принадлежит этому пророку и что даже пространные отступления, встречающиеся на протяжении всей книги, а также многочисленные толкования, напротив, принципиально характеризуют собственную точку зрения автора». Здесь мы имеем дело с тем случаем литературной критики, когда после обстоятельного исследования всех возможных решений окончательный вывод говорит в пользу принципиального единства книги.