Опыты религиозных исследований. Введение в теологию - [27]

Еще один тип аргументации, используемой в литературоведческом анализе, касается проблемы «дублетов». Его суть сводится к следующему: если в процессе анализа обнаруживаются два в какой-то степени сходных повествования, то предполагается, что в действительности это всего лишь одно повествование, сохранившееся в параллельных пластах предания. К такому случаю относят, например, две истории об Аврааме, выдававшем свою жену за сестру (сначала в Египте, потом в Гераре)17. Считается, что первая история представляет собой версию, содержащуюся в кодексе Яхвиста, а вторая — версию кодекса Элохиста, и обе относятся к одному и тому же проишествию. Однако эта теория осложняется тем, что существует еще одна сходная история, а именно история с Исааком, который поступил так же18. По мнению С. Х. Хука, последняя представляет собой «измененный вариант истории кодекса Элохиста», вставленный «позднейшим редактором повествования Яхвиста»19. «Вопрос о том, можно ли такое объяснение считать вполне удовлетворительным, обсуждению в данном случае не подлежит, — поясняет Хук. — Оно наверняка не удовлетворит тех, кто уже считает несостоятельной гипотезу о различных источниках Пятикнижия. Однако надо признать, что в то же время нелегко найти удовлетворительное объяснение всем этим повторениям, наличествующим в яхвистском замысле написания… истории спасения»20. Видимо, считается наивным предположить простое решение: Авраам в этом вопросе придерживался твердой линии поведения, а его сын просто последовал его примеру.

В том же комментарии Х. Дж. Мэй, пишущий о Книге Иисуса Навина, отмечает: «Полнейшая путаница, царящая в ветхозаветной библеистике, пытающейся на материале Книги Иисуса Навина провести различие между источниками Яхвиста и Элохиста, свидетельствует о всей трудности проведения такого различия»21. Таким образом, сама теория не объясняет того явления, ради объяснения которого она и была придумана. И тем не менее, значительная часть труда ученых уходит на то, чтобы еще более усложнить анализ библейского текста, а также на изучение работ своих коллег.

Но чтобы по достоинству оценить всю значимость приводимой аргументации, мы вновь обращаемся к археологии. Некоторые параллели к таким дублетам К. А. Кичен обнаруживает в других древних текстах22. Существуют древние повествования о двух царях — Тутмосе I и Тутмосе III, совершавших военные походы на Евфрат, воздвигавших стелы и охотившихся на слонов. Однако никому не придет в голову считать, что это всего лишь параллельные повествования об одной и той же цепи событий23. Следовательно, и в случае с библейскими повествованиями нам не следует думать, что две сходные истории в действительности являются двумя рассказами об одном и том же и что можно говорить о наличии различных источников.

По аналогии с вышесказанным считается, что два повествования о творении, представленные в Книге Бытия, имеют различные источники. Однако и тут Кичен приводит несколько литературных параллелей из древних текстов, где сначала представлен рассказ общего содержания, а затем обстоятельное повествование о конкретном событии24. В приводимых им случаях речь не идет о существовании различных источников. Исходя из этого, а также учитывая, что оба повествования о творении взаимно дополняют друг друга, тот факт, что их два, не может быть расценен как доказательство в пользу существования двух источников.

Используются, конечно, и другие аргументы. Так, например, считается, что различие стилей говорит о существовании различных источников. Однако применительно к рассказам о творении всякое различие проистекает из самой природы содержания. Кроме того, археологические данные показывают, что стилистические различия могут иметься даже в одном фрагменте сочинения, даже в одной надписи25. Таким образом, мы видим, что те особенности, которые применительно к Библии рассматриваются как свидетельство в пользу нескольких различных источников, могут заявлять о себе и в одном произведении. Отсюда явствует, что доказательства в пользу существования нескольких источников выглядят весьма сомнительно.

Следовало бы провести более широкое ознакомление с работой профессора М. Х. Сегала из Иерусалима, поскольку он весьма критически относится к теперь уже традиционной теории формирования Пятикнижия из разных источников26. «Эта теория, — пишет он, — использует только филологический и литературоведческий инструментарий и ныне представляет уже устаревший взгляд на вещи. Она полностью игнорирует богатые находки современной археологии… Скептицизм, исповедуемый этой теорией, а также ее педантизм, искусственность и абсурдные длинноты, характерные для текстологического анализа, когда однородные отрывки и даже отдельные стихи разбиваются на малые фрагменты и затем распределяются среди различных документов, якобы выявленных этой теорией, — все это уже встречало резкую критику, которая, однако, оказалась неспособной опровергнуть теорию… Основные положения системы, вначале бывшие всего лишь предположениями, по прошествии лет и от постоянного их повторения приобрели вид аксиоматических истин, контролирующих научное мышление и определяющих подход к проблемам библеистики… Ни еврейская литература, ни какая другая не могут представить еще одного примера создания литературного произведения, в котором участвовало бы столько составителей и редакторов из разных эпох, работающих одним и тем же методом, сколько упомянутая теория приписывает процессу формирования Пятикнижия. Однако помимо этой поражающей надуманности теория выдвигает крайне неправдоподобные предположения, не приводя никаких свидетельств их достоверности»27. Подход самого М. Х. Сегала к данной проблеме состоит в том, чтобы на принципиальном уровне признать, что автором Пятикнижия был Моисей (чему он находит серьезные основания в археологии), а затем, исходя из соображений критики, выяснить, какие части текста не могли быть им написаны. Сегодня никто, даже консерваторы, не считают, что все Пятикнижие принадлежит Моисею. Здесь мы не можем вдаваться в подробности, но, тем не менее, коснемся того типа критической аргументации, которой, с точки зрения Сегала, оказывается несостоятельным. «Мы не можем признать весомость тех аргументов, — пишет он, — которые, отказывая Моисею в авторстве, основываются на нашем современном рационалистическом способе мышления, относящем отрывки с описанием чудес к области легенд и на этом основании усматривающем их более позднее происхождение… Моисей сам мог рассказать историю необыкновенных событий, пережитых им, как цепь чудес Божиих во имя той великой цели, ради которой он трудился… И наконец мы не можем принять аргументацию, направленную против Моисея как автора Пятикнижия и основанную на современном гипотетическом воссоздании истории религии Израиля в рамках теории эволюционного развития. По сути дела, такие аргументы голословны, поскольку само это воссоздание основывается на непризнании Моисея автором и отрицании подлинности Пятикнижия как истории израильской нации»28.