Оптина пустынь и ее время - [176]
Дали знать объ этомъ о. Серию. Онъ прiехалъ, исповѣдывалъ и причастилъ Батюшку и уѣхалъ утромъ въ день прiъзда о. Адрiана. Послѣдшй уже не засталъ о. Серия.
Въ половинѣ девятаго вечера Марiя Ефимовна спѣшно позвала о. Адрiана къ больному: «Батюшка, скорее, скорее!» Когда туда вошелъ о. Адрiанъ, она закрыла дверь на ключъ и больше никого не пустила.
Батюшка былъ покрыть манией и лежалъ въ полъ оборота къ стене. Передъ его глазами стояли икона святителя Николая и именной образъ преподобнаго Нектарiя въ серебрянной ризе. На столике возле кровати лежали требникъ и епитрахиль. Въ обеихъ комнатахъ этой половины горели свечи. Батюшка тяжело дышалъ. Марiя Ефимовна резко сказала: «Читайте отходную!» О. Адрiанъ облачился въ епитрахиль и началъ читать отходную. Читалъ медленно, вглядываясь по временамъ на Батюшку. Казалось, будто изъ глазъ Батюшки шла слеза. Батюшка смотрѣлъ на образъ: очевидно онъ былъ въ сознаши. Когда кончилась отходная, батюшка еще дышалъ, но дыхаше становилось все медленнее, все съ большими промежутками. О. Адрiанъ прочелъ разрешительную молитву и, ставъ на колени, покрылъ лицо умиравщаго манией. После этого дыхаше продолжалось еще долго, минутъ сорокъ, можетъ быть и часъ.
«Тихое, тихое дыхаше съ интервалами», разсказываетъ о. Адрiанъ, но наступилъ «моментъ, когда я почувствовалъ, что это послѣдше вздохи, и я поднялся и положилъ епитрахиль на батюшкину голову. Мне были видны ротъ и шея. После некотораго промежутка времени полнаго покоя, было заметно некоторое движеше въ горле. На губахъ появилась улыбка. Это былъ послѣдшй вздохъ». Въ это время Батюшка былъ покрыть епитрахилью.
Когда Батюшка замерь, я снялъ епитрахиль съ его головы и закрылъ ему глаза, которые были полуоткрыты. Марiя Ефимовна съ трепетомъ сказала мнѣ: «Какой, батюшка, старецъ былъ прозорливецъ? Ведь Батюшка началъ умирать при мне, я хотела остаться совсемъ одна, но вспомнила, какъ Батюшка еще въ январе говорилъ мне: «Маня, позови отца Адрiана!» И когда я объяснила, что о. Адрiана здесь нетъ, Батюшка категорически отвѣтилъ: «Позови! его забрали на другую половину!» Я вспомнила это теперь и задрожала отъ мысли, что нарушаю Батюшкинъ завѣтъ, и позвала Васъ!»
Какъ только открыли дверь комнаты, явился агентъ ГПУ и отобралъ у о.Адрiана документы.
Вызвали о. Тихона, мѣстнаго священника. Онъ и о. Адрiанъ приготовили тело къ облачешю.
На другой день рано утромъ о. Тихонь ушелъ готовиться къ Литургш, а о.Адрiанъ остался читать надъ Батюшкой Евангелiе, которое читалъ безъ перерыва до восьми вечера воскресенья, когда стали подходить изъ Козельска и прибывать изъ Москвы и Смоленска первыя группы людей. ПргЬхали и священники и начали служить парастасъ.
Монахи о. Севаспанъ и келейникъ о. Петръ облачили Батюшку по монашески. Съ погребешемъ задержались въ ожидаши всехъ вызванныхъ, а также прибьтя колоды–гроба.
Наконецъ, въ два часа ночи съ понедельника 2–го мая на вторникъ 3–го прiехала последняя группа людей изъ Москвы съ колодой.
Выносъ Батюшки начался въ 5 часовъ утра. Собралось такое количество людей, что впечатлеше было какого–то громаднаго торжества. Со всехъ окрестныхъ селъ собрался народъ, какъ мы узнали потомъ, прибыло ГПУ изъ Москвы.
Переносъ Батюшки изъ квартиры въ Покровскую Холмищенскую церковь продолжался не менее часа изъ–за непрерывныхъ литтй. Люди бросали въ гробъ куски полотна, клубки нитокъ.
Когда Батюшку принесли въ храмъ, началась соборная панихида. Въ погребеши учавствовалъ Плохинскш благочинный о. Алексей. Онъ былъ настолько деликатенъ, что предстоятельство уступилъ о. Серию Мечеву. После панихиды началась Литурпя. Было очень много священниковъ. Слово произнесъ местный священникъ о. Тихонь, т. к. по обстоятельствамъ иначе и не могло быть. После литургш началось отпеваше по монашескому чину, затемъ выносъ на кладбище съ литтями. Мы вернулись домой только въ 5 часовъ вечера. Въ доме Денежкина былъ устроенъ поминальный обедъ, причемъ москвичи устроили такое изобилiе, что нужно поражаться. Изъ Москвы, какъ будто былъ привезенъ большой крестъ и поставленъ у изголовья. На другой день началось мытарство съ ГПУ.
Ночью же произошелъ интересный случай. У Старца было два келейника: отецъ Севасттанъ и простецъ отецъ Петръ, пламенно любившш своего старца. Будучи лишеннымъ своей дорогой Оптины, онъ скрывался въ лесу. Увидавъ, что крестъ поставленъ не на востокъ въ ногахъ на могиле своего старца, и что батюшка лежитъ не лицомъ ко кресту, его ревность вознегодовала. Ночью пришелъ, сломалъ поставленный крестъ, срубилъ топоромъ новый и поставилъ у ногъ старца на востокъ. Наутро обнаружили новый крестъ. Но не хотелось и прежняго удалять, а поэтому его стянули и возстановили на прежнее место. Такимъ образомъ у старца на могиле два креста.
Два креста! Два креста на месть земнаго упокоешя того, кто всю свою многострадальную жизнь несъ не только свой иноческш крестъ, но и крестъ людской, крестъ ближняго, брата своего! И конечно не забыть онъ! Во всемъ его кроткомъ обликѣ кроется что–то напоминающее Преображеше: блистающее, но не поддающееся умственному глазу человеческому, но только сердемъ ощутимое ликующее торжество! Такъ это ощущается и носится въ себе теми, кто совершаетъ хождеше на могилку къ Старцу, какъ это видно изъ писемъ Монахини Марш, посланныхъ ею въ Баръ–Градъ.
В книге представлены главные труды выдающегося русского мыслителя и богослова Ивана Михайловича Концевича (1893-1965) «Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси» и «Оптина Пустынь и ее время». В этих трудах раскрывается духовная история Святой Руси — русской цивилизации как особого благодатного свойства русского народа, делающего его новым избранным народом, народом-богоносцем. Истинная цель христианской жизни состоит в стяжании Духа Святого Божиего. Русский народ сознавал свою задачу народа-богоносца в том, чтобы служить хранителем истин веры, давал возможность любому желающему припасть к этому источнику живой воды, открывающему путь в жизнь вечную и блаженную.
Книга кратко, но всесторонне освещает аскетический подвиг трезвения и духовной молитвы как в древнем монашестве на Востоке, так и в Русской Православной Церкви с древности до времен последних оптинских старцев. Влияние старчества не ограничивается монастырскими стенами, оно распространяется далеко за их пределы. Будучи руководящим началом в духовно-нравственных проявлениях жизни не только иноков, но и мирян, оно охватывает и вообще все проявления жизни как духовные, так и мирские, связанные между собою хотя и неслитно, но и не раздельно.
Эта книга, предназначенная как для священнослужителей, так и для мирян, является самым полным сборником общих исповедей, исповедей святых и подвижников благочестия, исповедей, составленных по десяти заповедям Божиим, по заповедям блаженства, церковным заповедям, по мытарствам. Материалы, вошедшие в этот уникальный сборник, помогут как священнослужителю при составлении проповеди перед началом исповеди, так и каждому верующему при подготовке к великому таинству. В конце книги приведены многочисленные списки грехов и их краткое объяснение, а также советы старцев о подготовке к исповеди.Полная исповедь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Родился в 291 г., скончался в 371 г. Память 21 Октября Житие Преподобного Илариона Великого принадлежит перу Блаженного Иеронима Стридонского. Оно писано в его Вифлеемском уединении, вскоре после кончины Преподобного. Предлагаемый перевод сделан с латинского подлинника, помещенного в «Латинской Патрологии» Миня. И. Помяловский. 10 Августа 1893 г. Пер. И.Помяловского. Оп.: Житие преподобного отца нашего Иллариона Великого // Палестинский патерик. Выпуск четвертый. СПб, 1893.
Книга профессора Казанской Духовной Академии, доктора богословия Юнгерова Павла Александровича «Общее историко-критическое введение в священные ветхозаветные книги» является итогом более чем тридцатилетней научно-исследовательской работы автора на кафедре Священного Писания Ветхого Завета (кон. 1880-х гг. — 1910 — год последнего авторского издания «Общего введения»). Объединяя в себе все лучшие достижения современной ему западной библеистики с выверенностью православного подхода, труд П. А. Юнгерова представляет систематическое изложение круга общих исагогических вопросов: о ветхозаветном каноне, священном тексте и переводах ветхозаветных книг.