Опрометчивые желания - [8]

— Конечно, — вид денег обрадовал портье больше, чем сам посетитель. — Мой сын сейчас проводит вас с э-э… со спутницей.

Тут он замялся и покраснел еще больше.

— Простите, но… Положение обязывает меня осведомиться…

— О чем? — брови мистера Энтони поползли к переносице.

— Эта милая леди ваша… — портье не стал заканчивать фразу. Вместо этого лишь вопросительно уставился на него.

— Это моя прислуга, — произнес господин и поморщился. А потом добавил, словно нехотя, — выкупная.

Портье кивнул, достал пару ключей и гаркнул:

— Генри! Где тебя носит? У нас постояльцы!

Из боковой двери, вместе с паром и запахом свежей выпечки, выскочил долговязый мальчишка лет двенадцати с малиновыми ушами и бледными щеками. Рыжие вихры и веснушчатое лицо, на котором еще плескалось недовольство, дополняли образ. Не обмолвившись с отцом ни словом, он подхватил чемодан мистера Джортана и ключи, после чего поплелся к лестнице со словами:

— Следуйте за мной, господин.

Там их ждали скрипучие половицы и запах чеснока, щекотавший ноздри. Мари едва сдерживалась, чтобы не чихнуть. Мальчишка остановился у первой же двери на втором этаже, повернул ключ в замочной скважине и вопросительно уставился на них.

— Это твоя комната, Мари, — сдержанно улыбнувшись, будто для приличия, сказал мистер Энтони.

Спорить она не стала. Молча прошла внутрь, слыша, как сзади захлопывается и закрывается дверь. Конечно же, ключи от комнаты выкупной прислуги отдаются господину. Впрочем, это уже стало привычным и не вызывало противоречий, как прежде. Полгода… Всего полгода жизни в неволе — и Мари сама удивлялась, насколько стала послушной и сдержанной.

Прекратив всякие размышления, она огляделась. Номер оказался прост, но уютен: нежно-бежевого цвета стены, кремовые занавески, накрытая шерстяным пледом кровать, стул и круглый небольшой стол. Мари прошла внутрь, поставила на пол корзинку и принялась разбирать вещи. В дверь постучали, после чего послышался щелчок открывающегося замка. Через мгновение на пороге стоял мистер Джортан. Задумчивый, даже грустный, он застыл в проеме, разглядывая Мари с прижатым к груди голубым платьем — самым красивым, что у нее было. В сердце словно кольнули иголкой.

— Мари, мне нужно отъехать по делам. Прошу тебя остаться, — но тут же, посмотрев на ключи в руках, добавил, — вернее, я запру тебя, чтобы не случилось беды. Но прежде, я бы хотел поговорить с тобой.

— Конечно, господин.

Мари отложила платье в сторону и сложила руки на животе, давая понять, что готова слушать. Господин Энтони подошел ближе, заглядывая ей в глаза, будто искал в них что-то, но тут же отвернулся и отошел к окну.

— Мне нужно узнать одну вещь, которую я услышал о тебе тогда, — он замялся, — на аукционе.

Мари показалось, что душа покидает ее. Призрак торгов навис над головой, словно хищный ворон, и она не знала, где можно спрятаться от него. Господин повернулся и поспешил к ней, поддерживая за плечи.

— Не надо так бледнеть, Мари, не надо. Я всего лишь хотел спросить — правда ли, что ты умеешь исполнять желания?

Самообладание вернулось, едва Мари ощутила тепло его рук. Но теперь уже пришлось прятать румянец, горевший на щеках.

— Я говорила вам, господин. Это всего лишь сказка. Я придумала ее, чтобы меня продали подороже.

— Я помню, но… Поговаривают, что мистер Шорти, после твоей продажи добился, чего хотел.

— Разве? — сердце Мари ухнулось в пятки. Она боялась рассказать правду. Знала, что не сможет соврать, если он вот так будет смотреть в лицо, но боялась открыться.

— Да. Спустя месяц его цветущая супруга скончалась от холеры, и он смог жениться на служанке. Говорят, он просил тебя об этом.

— Возможно… Я не помню. — Она попыталась отвернуться, но мистер Энтони держал ее крепче, чем казалось.

— Поговаривают также, что теперь он и сам не рад, ведь новоиспеченная миссис Шорти полна дурных манер и по старой привычке спит с поваром…

Договорить он не успел, Мари вырвалась и метнулась к двери. Она ощущала себя загнанным зверем, диким, но безобидным, по чужой прихоти попавшим в клетку. Некуда бежать, нет сил противиться, но правда обжигает. Она знала — никто не верил. И мистер Джортан не станет исключением. Но если он попросит о чем-то… Мари не сможет отказать. Вот только как быть потом, если его желание окажется таким же пустым, как и ее?

— Прости меня, Мари, — похоже, господин понял все иначе. — Я не должен был при тебе говорить такие вещи, выливать эту грязь… Прости! Ты недостойна слушать подобные сплетни!

Он подошел к ней и сделал то, чего Мари никогда бы не ждала: встал на колени и обнял ее ноги, целуя край дорожного платья.

— Прости, Мари! — шептал господин Энтони, все сильнее прижимаясь к ее ногам.

И Мари не знала, что делать. Внутри ее разрасталось что-то огромное, чего прежде никогда не находилось там, оно жгло, будоражило, томило и пугало. Почувствовала, как взмокла макушка под строгим пучком волос, и трясутся руки. Прислушалась к сердцу, но поняла, что его больше нет — оно растаяло от горячих прикосновений и испарилось.

Тем временем, мистер Джортан стал подниматься, не отстраняясь от нее ни на шаг. Он достиг коленей, потом — поднялся к груди. Мари показалось, что плотно скроенный лиф стал тесным, ей не хватало воздуха, и вместе с тем все тело стало ватным, словно чужим, не давая возможности пошевелиться. Господин прижался еще крепче, обнял ладонями ее лицо, прикоснулся губами к щеке… Мари сдавленно выдохнула, не в силах отвернуться, ловя в себе ответное желание прижаться к этому мужчине.