Оползень - [8]
— «Принимаю роды на дому» — это вы, оказывается? — шутливо обратился к ней молодой человек, вышедший следом.
Девушка с кошечкой вокруг шеи взглянула строго, как смотрят только в юности.
— А что, ваша жена?..
— Нет, нет, — со смехом перебил он, улыбкой обозначая ранние морщины на щеках. — Просто я ваш сосед и долго пытался догадаться о вашей профессии, куда это вы исчезаете в разное время дня и ночи. Позвольте рекомендоваться? Николай Венедиктович Мезенцев.
— Евпраксия Ивановна, — поколебавшись, назвалась акушерка, незаметно стараясь взбодрить кошечку, сразу же никнущую от влажного воздуха.
Церемонный был обычай, приятный: с восемнадцати лет по имени-отчеству. У Евпраксии Ивановны было уже к этому времени в собственном обиходе несколько усвоенных афоризмов, которым она следовала с серьезной верой. Один из них гласил: «Фамильярность влечет к презрению». Значит, открытость и любезность должны быть холодноваты, но в меру, в меру, чтоб не отталкивать, чтоб было время слегка разглядеть человека на случай, который откровенно обсуждать не принято, но девушке, живущей одиноко и самостоятельно, приходится иметь в виду постоянно, потому что хотя самостоятельность — это и современно, и благородно, но лучше все-таки, чтобы она опиралась на твердую денежную почву и положение.
Она почему-то вспомнила это случайное полузнакомство, когда, усталая, одевалась в передней состоятельного чиновничьего дома. Доносился издалека крик новорожденного. Горничная вынесла на тарелке золотой и рюмку водки. Евпраксия Ивановна взяла золотой, мимо рюмки выразительно посмотрела на горничную. Та вмиг поняла:
— Не извольте обижаться. Мне велели. Не угодно — я сама. Можно? — вороватым движением ловко опрокинула рюмку в рот. — Спасибо. Ах, одолжения ваши пристыжают меня, — прибавила она, нисколько, впрочем, не пристыжаясь.
Брови тонкие-тонкие, красавица, и коса такой черноты, что даже синяя, поблескивает, словно бок диковинной птицы. А в лице уже есть что-то плохое: лживое, многознающее.
По вызовам приходилось бывать в разных домах, и глаз Евпраксия Ивановна, несмотря на молодость, имела наметанный, цепкий, мгновенно чувствовала обстановку, степень состоятельности, даже характеры научилась улавливать. Лежит какая-нибудь в кружевах:
— Ах, mon dieux, какая молоденькая!
Извиняться, что ль, теперь за молодость-то? Приходилось извиняться.
— Я хорошо умею помогать. Я проходила практику в клинике Зибенгара.
— А-а, ну-ну… что ж вы стоите-то, милая? Делайте же что-нибудь, ой!
— А вы ведите себя поспокойнее, и лучше будет.
Знала, что в таких случаях надо брать тон грубый и уверенный, это рожениц действительно успокаивало. А тут еще мужья, особенно досаждали любящие и слабонервные. Один головой в стену упирается, другой пальцы ломает, третий капелек просит…
— Как вам не стыдно! — вскрикнет иной раз Евпраксия Ивановна, сама разгоряченная и озабоченная. — Ведь у вас, наверное, высшее образование?
— Высшее, — говорит муж, морщась, будто сам рожает. — Но мне не стыдно. Мне страшно.
Так среди стонов, визгов, мужских истерик до того напрыгаешься, что пяточки-то узенькие (Зибенгар говорил, что это в женщине — большое достоинство) гудят и покалывают.
— Вы не рассердились на меня? — дрогнувшим голосом спросил ее Мезенцев, когда они вечером столкнулись в полутьме общего коридора. — Я очень хотел познакомиться и не знал, как это сделать. Даже письмо вам писать собирался.
— Я беден, Евпраксия Ивановна, — продолжал он, уже сидя за чаем в ее комнатке. — Но честен! — Он говорил с вызовом, с надрывом и вместе с тем жалея себя. — У меня есть способности. Я работал писцом в суде. Юность, грезы — и в суде, представляете?.. Жил на крошечные сбережения, занимался день и ночь! Я не расставался с книгой «Гимназия на дому», знаете? Такие ежемесячные томики по рубль семьдесят пять. Так всюду и ходил с ней. Сдал экстерном, правда, без древних языков. А сейчас, — тон его стал доверительным, интимным, — я готовлюсь к экзамену на горного инженера, опять экстерном: по камню, по золоту буду работать. Я трудолюбив, основателен, заберусь где поглуше. Тороплюсь, боюсь, отсрочка кончится, загремишь куда-нибудь на австрийский фронт, а?
Ну, что же, он прав. Все это ей подходит. Он беден, она тоже. Он бережлив — это надежно. У него есть цель — выбиться. У нее разве не та же самая цель? Свое положение она сумела понять четко, с самого детства. Очень скверное положение: между богатством и униженностью. Три класса гимназии, манеры — это почти ничего не стоит.
У них даже и характеры схожие: оба скрытные, настойчивые и осторожные.
Она была настолько молода, что ей в голову не приходило усомниться в своих выводах.
Облокотившись на стол, чувствуя, как керосиновая лампа греет висок, Кася рассматривала Мезенцева: треугольный разрез глаз, пухленько собранные губы, вздернутый нос. Мило и жалко. А кого ждала? Все равно ведь никого не ждала, даже не воображала. Спала душа. Все силы отнимала частная практика, поиски рекомендаций, вызовы. Волосы вымоешь, а в дверь стучат, иди в ночную слякоть, сама думай, как бы не простудиться, не заболеть. Извозчика позовешь — в кошельке пересчитаешь да и отпустишь. А юбка-то намокнет чуть не до колен, еле волочишь ее…
Сын и наследник Ивана I Калиты, преемник брата Симеона Гордого, отец и воспитатель будущего князя Дмитрия Донского, великий князь владимирский и московский, Иван Иванович оказался сопричастен судьбам великих своих современников. Несмотря на краткость своего правления (1353-1359) и непродолжительность жизни (1326-1359), Иван II Иванович Красный стал свидетелем и участником важнейших событий в истории России. Его правление было на редкость спокойным и мудрым, недаром летописцы назвали этого государя не только красивым, Красным, но и Кротким, Тихим, Милостивым. Издание включает краткую биографическую статью и хронологическую таблицу жизни Ивана II Ивановича.
Роман О. Гладышевой и Б. Дедюхина «Ночь» посвящен одной из наиболее трагических страниц русской истории. Ее герой — великий князь владимирский Георгий Всеволодович — был одним из тех, кто попытался сплотить русских князей в борьбе против общего врага — монголо-татар. Книга — широкомасштабное историческое полотно, правдиво и ярко рисующее картину жизни Руси XIII века, достоверно воссоздающее противоречивую политическую атмосферу той эпохи.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.