Оплакивание - [3]

— Подумаешь, дело. Переночуешь там, куда мы идем.

Уж не напился ли Фини, подумал Лиам–Пат. В своей то постели ночевать куда лучше, пытался настаивать он, но Фини его будто и не слышал. Они свернули в переулок. Подошли к черному ходу одного из домов. Фини легонько стукнул в оконное стекло, и телевизионная трескотня в доме почти сразу смолкла. Дверь распахнулась.

— Это Лиам–Пат Броган, — сказал Фини.

В прямоугольнике света стоял массивный пожилой человек с ежиком жестких светлых волос над красноватой бесстрастной физиономией. Одет он был в черный свитер и брюки.

— А–а, крепкий мужик, — приветствовал он Лиама–Пата, протягивая ему руку; на большом пальце подживал рубец.

— Это мистер Мактай, — представил его Фини, завершая процедуру знакомства. — Мы тут шли мимо и решили зайти.

Мистер Мактай повел их на кухню. Он ловко открыл две банки пива и протянул гостям. Затем снял с холодильника третью. Пиво было «Карлинг, Блэк лейбл».

— Как жизнь, Лиам–Пат? — спросил мистер Мактай.

Нормально, ответил Лиам–Пат, но Фини мягко опроверг это утверждение.

Опять та же история, пояснил он: бригадир не дает ирландцу житья. Мистер Мактай сочувственно мотнул большой квадратной головой. Голос у него был хриплый, исходивший, казалось, из самой глубины его могучей груди. Городской, из Белфаста, заключил про себя Лиам–Пат, попривыкнув к акценту хозяина дома.

— Как комната, ничего? — задал мистер Мактай неожиданный вопрос. — Жить можно?

— Хорошая комната, — ответил Лиам–Пат.

— Это мистер Мактай тебе ее раздобыл, — вставил Фини.

— Кого, комнату?

— Ну да.

— Я этот дом хорошо знаю, — заметил мистер Мактай, но больше ничего пояснять не стал. А еще он назвал лошадь, на которую стоило поставить — Друг Кассандры, ипподром в Ньютон–Абботе, первый забег.

— Ставь все до последнего гроша, Лиам–Пат, — посоветовал Фини и засмеялся.

Они посидели на кухне с полчаса, не больше, и ушли, как и пришли, через заднюю дверь. Уже на улице Фини сказал:

— С мистером Мактаем не пропадешь.

Про что он говорит, Лиам–Пат не понял, но не признался. Наверное, про совет насчет бегов, подумал он, а вслух спросил, что за человек приходит утром в воскресенье за квартплатой.

— Понятия не имею.

— Сдается мне, я там сейчас единственный жилец. Остальные, похоже, съехали.

— Зато тихо, тебе же лучше.

— Да уж, что тихо, то тихо.

В ту ночь Лиаму–Пату пришлось добираться до дому пешком; о том, чтобы ночевать у мистера Мактая, речь даже не заходила. На дорогу ушло часа два; правда, погода стояла прекрасная, и Лиам–Пат прошагал свой путь не без удовольствия. Мысленно перебирая недавний разговор, он снова с недоумением вспомнил заботу мистера Мактая о его благополучии. Дома он лег не раздеваясь — слишком уж было поздно — и крепко уснул.

Потом Лиам–Пат несколько недель подряд не виделся с Фини. Одну из комнат в доме, где он обитал, сняли опять, но только на выходные, а затем он вроде бы вновь остался один. Как то в пятницу, обозвав Рафферти и Нунана сачками, Хакстер отдал им их документы.

— А ты, если хочешь, оставайся, — бросил он Лиаму–Пату, и Лиам–Пат понял, что бригадир не хочет, чтобы он ушел — ему нужен козел отпущения. Но без друзей ему стало одиноко, его снедала горькая обида, нараставшая из за вечных попреков.

— Пожалуй, я все же вернусь, — сказал он Фини, столкнувшись с ним как то вечером у пивной.

Раньше, когда Фини рассказывал о том случае в прачечной самообслуживания или о тарелках, которые моют дважды, Лиам–Пат думал, что Фини чересчур обидчив; теперь же не исключал, что все именно так и обстоит. Скажем, регулярно покупаешь пачку сигарет у одной и той же продавщицы, а она с тобой минуты лишней не задержится, хотя ты и вчера в ту лавчонку заходил. В этом городе если и есть что хорошее, так только пивные; там можно встретиться с земляками, обменяться шутками, позубоскалить немного, а если не возбраняется, то и песню хором спеть. Но вечер проходит, и ты снова остаешься один–одинешенек.

— Почему же ты хочешь вернуться?

— Здешнее житье не по мне.

— Я тебя понимаю. Я и сам частенько об этом подумывал.

— Разве это жизнь для парня?

— Выкурили они тебя все таки. Восемь веков изводили нас и опять взялись за свое.

— Он обозвал мою маму шлюхой.

Да Хакстер в подметки не годится миссис Броган, заявил Фини. Он уже такого здесь нагляделся.

— Все они одинаковы, — подытожил он.

— Я только доработаю несколько недель, пока мы не закончим объект.

— И к Рождеству будешь дома.

— Ага, обязательно.

Они медленно побрели по улице; из пивных выходили последние посетители, ночь была сырая и холодная. Под перегоревшим фонарем, где сгустилась тьма, Фини приостановился.

— У мистера Мактая к тебе дельце есть, — тихо произнес он.

Лиам–Пат было подумал, что это снова совет насчет бегов, но Фини сказал «нет» и молча двинулся дальше; значит, другая работа, другой бригадир, решил про себя Лиам–Пат. И стал размышлять об этом. Главное зло здесь — это, конечно, Хакстер, но дело не только в Хакстере. Лиам–Пат скучает по своему кварталу, по городку, где принято здороваться с каждым встречным. Со дня приезда сюда он питается как попало, завтракает и обедает купленными накануне бутербродами, вечером котлета с картошкой, по воскресеньям — столовая «У Боба». Раньше то он и думать об этом не думал — что он будет есть, как будет проводить воскресенья. Не раз на обедне он замечал симпатичную девушку с неброским приятным лицом и стянутыми на затылке волосами. Несколько недель назад он как то после мессы подошел к ней, но она, ни слова не говоря, повернулась к нему спиной.