Опиум - [18]

Чарльз Стоу понял: придется покориться. Прежде чем уйти, он обратился к Лоан:

— Ладно, я ухожу, но мы еще увидимся… я вернусь.

— Вы не вернетесь.

— Клянусь вам, я вернусь.

Она знала, что он говорит совершенно искренне, и прошептала:

— Вы — безумец. Но у меня нет лекарства от безумия.

Уходя, он поцеловал ее. Затем взял чайный саженец с белыми цветами, который купил у монаха, вышел из шатра и стремительно зашагал под проливным дождем.

* * *

Стараясь двигаться бесшумно, он долго шел по реке. Когда же глубина увеличилась, он поплыл, и это оказалось гораздо быстрее, чем идти, преодолевая сопротивление воды. Ему чудилось, будто его всюду подстерегает опасность и люди Лю Чэна следят за каждым его движением. Сейчас он испытывал куда больший страх, чем в тот день, когда джонка доставила его в эти пустынные места.

Он остался один, Лоан не было рядом с ним, и надеяться было больше не на что.

Он плыл по реке, пока не опустилась ночь. И ему показалось, будто он вступил в мир тьмы.

* * *

Когда утром Чарльз Сноу проснулся, он обнаружил себя лежащим на земле. Река перенесла его со своего зыбкого ложа, на ложе земли. Он поднялся, решил, что ждать ему нечего, вошел в реку и поплыл. Чуть подальше находилась первая на реке рыбачья деревня. Он украл там джонку и понял, что спасен.

Много дней он плыл в совершенном одиночестве. На ночь он не приставал к берегу. Он лежал на дне лодки и смотрел на звезды, что усыпали небо, освещенное бледным полусветом китайской луны.

* * *

Через несколько дней Чарльз Стоу доплыл до предместий Хучжоу. Его мучила жажда, и чтобы утолить ее, он хотел сорвать свисающий над водой плод манго. Все это время он питался только растительной пищей, на которую не скупилась река. Он направил джонку к ветви и приготовился на ходу сорвать манго. Схватив плод, Чарльз Стоу не почувствовал, что в этот миг его в мизинец ужалила змея. И только услышав ее шипение, он понял, что произошло, и издал крик. Один-единственный.

Он успел еще увидеть зеленую поблескивающую ленту, которая соскользнула с ветки и упала в воду, и тут же потерял сознание.

III

* * *

Когда он пришел в себя, то был уже вне опасности. Он лежал на походной койке в каюте корабля, плывшего по Зеленой реке.

— Вы нас изрядно напугали, — сказал ему командор Макартур. — Я уж думал, вы никогда не проснетесь.

— Где я?

— В полной безопасности на борту британского корабля, плывущего в Шанхай.

— Что со мной было?

— Два дня назад китайские крестьяне нашли вас в джонке, которая плыла по реке. Вас ужалила змея. Они позаботились о вас. Потом доставили в военный госпиталь в Хучжоу. Там-то мы вас и обнаружили.

Чарльз Стоу поднял голову, взглянул на командора и снова опал на подушки.

— Кстати, я должен вам вручить вот это. Это растение было на вас, подобно талисману. Никто не посмел похитить его у вас.

И командор протянул Стоу саженец белого чая. Единственное, что осталось у него после невероятного путешествия в страну чая и опиума. Чарльз Стоу взял побег и мысленно задал себе вопрос, может ли это единственное растеньице стать искуплением всего того, что пришлось ему перенести, однако он ощутил такую усталость, что вопрос остался без ответа.

— Вам надо поспать, — сказал Макартур. — Скоро мы приплывем в Шанхай, и вы забудете все ваши невзгоды.

— Я ничего не хочу забывать.

Командор поднялся.

— Вполне возможно, вам неизвестно, что между Китаем и Англией продолжается война. И это причина нашего появления на Зеленой реке. Вы находитесь на борту военного корабля.

Когда Макартур выходил из каюты, Чарльз Стоу нашел в себе силы прошептать:

— А для меня она закончилась.

* * *

После возвращения в Шанхай у Чарльза Стоу случился сильнейший приступ лихорадки. Вызванный врач попросил его снять рубашку и, увидев на плече татуировку, не без удивления поинтересовался:

— А что это за странный знак?

Чарльз Стоу, не повернув даже головы, ответил:

— Это цветок опиумного мака, который мне вытатуировала одна китаянка.

— В Шанхае?

— Нет. У истока Зеленой реки.

Врач рассмеялся.

— Вот как? Так, выходит, вы искатель приключений. И какого же рода?

— Я — первый путешественник, прошедший до конца чайного пути, и, надо думать, последний опиумный контрабандист.

Врач с недоверием и любопытством посмотрел на него. А когда закончил выслушивать его, все-таки не удержался и спросил:

— И что же означает эта татуировка?

— Что я принадлежу некоему человеку. Человеку, лица которого я не знаю.

И, помолчав немного, добавил:

— Человеку, у которого лицо опиума.

* * *

Спустя несколько дней Чарльз Стоу отправился навестить Пирли. Ирландец готовился к отъезду из Китая. Война между Англией и древней Поднебесной империей набирала ожесточения, и о торговле никакой речи быть не могло. С каждым днем пребывание в стране для британских подданных становилось все опасней.

Чарльз Стоу сказал Пирли:

— Я доставил опиум Лю Чэну. Но лица его я так и не увидел.

— Я знаю.

Ирландец загадочно улыбался, как будто неудача Стоу доставляла ему удовольствие.

— Да, наверно, против Лю Чэна я бессилен, но эта женщина любит меня, и я надеюсь вернуться за ней. Когда-нибудь я это сделаю.

Пирли глядел на него так, словно увидел впервые в жизни. В этом взгляде было изумление, смешанное с безграничным презрением.