Оперативное вторжение - [10]

К вечеру Светлана Николаевна вовсю хрустела печеньем. Вручила шефу такие же хрустящие авиабилеты на рейс самолета Москва — Новоград. На завтра. На шесть утра по Москве. Когда военный разведчик прилетит в Новоград, лежащий в другом часовом поясе, там будет всего на час больше. То есть семь часов. Хорошо, что есть время погрустить, невесело сострил полковник. Он привык к частым командировкам, однако отчего-то именно сейчас как бы воспротивился очередной поездке. То ли сыграло свою роль предчувствие, то ли еще что-то, но Михаил Васильевич ощутил в груди смутную тревогу. Чего до сей поры за собой не замечал.

Собрав всю необходимую для работы «макулатуру», проверив работоспособность диктофона, Артемов засобирался домой. Выходя из приемной, он придержал дверь и все же подмигнул Комиссаровой:

— Светлана Николаевна, среди твоих знакомых нет судебного пристава?

Секретарша, действительно обладающая обширными связями, невозмутимо покачала головой:

— Нет. — Она никогда не напрашивалась на пояснения — захочет, сам все объяснит. Не для того же спросил, чтобы оставить помощницу в плотном тумане догадок.

— А жаль, — протянул Артемов. — Неплохо было бы включить мою фамилию в аэропортовский «стоп-лист». Это как раз в компетенции судебного пристава. Ну на нет и суда нет. Пока. — Отшутившись таким образом, полковник сделал Светлане Николаевне ручкой и закрыл дверь.

Глава 3 Аллах акбар, россияне!

4

Новоград

20 февраля, пятница, 05.30

Рядовой Иван Кормухин — рыжеватый коренастый паренек — проходил службу в хозвзводе. Блатная работенка. Радовался он уже на протяжении года. В роте Иван появлялся лишь на вечернюю поверку. И то не всегда. Ротный ставил в журнале, похожем на классный, напротив фамилии Ивана букву "р" (работает). Обычно в это время Кормухин с напарником смотрел телевизор в котельной солдатской бани. Военнослужащий и военный строитель — две разные вещи. Иван относился к последним, денег на руки получал в несколько раз больше, чем военнослужащие — те же командиры отделений и заместители командиров взводов, прошедшие учебку. Хватало и на сигареты, и даже порой на водку.

Телевизор в котельной — старый, марки «Рубин», но сигнал держит устойчиво, ни один «Панасоник» не сравнится. Антенна — на длинном шесте, который стоял крепко, как мачта на растяжках. С усилителем. Ловит шесть программ, включая «НТВ». Кормухин — родом из глухого поселка Саратовской губернии, где полторы программы за счастье, — запоем смотрел телевизор, словно в запас, и отказывался верить, что вскоре снова «подсядет» на две неполные программы в своем родном захолустье. Подумывал на досуге, что не помешает обзавестись спутниковой тарелкой. По идее тех денег, что он привезет домой, хватит на такую установку: саму тарелку и ресивер. И смотри сколько влезет ровно шестнадцать центральных программ. Причем бесплатно. Это за «энтэвэшную» нужно ежемесячно платить.

По «НТВ» ему больше всего нравилась программа Гордона. Заумная, конечно, передача, но она была единственной на всем эфирном пространстве, которую Иван смотрел открыв рот. Академики без запинки разбирали сверхсложные проблемы материи, спорили об устройстве черных дыр. Что удивительно, Гордон все понимал и даже вступал в спор. Однажды рассказал, как он, живя в Америке, столкнулся с тупостью «маугли» — так он называл американцев. У него на балконе стояла картонная коробка, и соседи подали на него в суд за то, что она на несколько сантиметров превышала размер, «забитый» в законе штата. А как-то раз он повесил сушить на балконе рыбу и забыл про нее, уехав куда-то. Рыба вроде бы протухла, запах доконал соседей, и они снова подали на него в суд. Гордон — грамотный мужик — на суде заявил, что в стране, где он родился и вырос, существует обычай — вешать на балконе рыбу и ждать, когда она протухнет. «Маугли» обычаи, может, и не уважают, но никогда не посягают на свободу отправления религиозных обрядов «малых народов». В общем, Гордон на суде свои права защитил.

Об этой старой истории Иван Кормухин вспомнил, когда в три часа ночи получил приказ «топить баню». Конечно, за вопрос «за каким хреном?» он мог получить так, что мало бы не показалось. Это распоряжение отдал командир спортивного взвода лейтенант Андрей Кабаев. Взвод не без оснований называли «чеченским», поскольку, кроме «нохчей», там никого не было. Все шестьдесят спортсменов — «кавказской национальности». Их можно было поделить на три части: борцов вольной и греко-римской борьбы и боксеров. Конечно, думал Иван, трудно себе представить чеченца, прыгающего с шестом или совершающего тройной прыжок. И все же двадцатичетырехлетний лейтенант Кабаев — сам хороший боксер, носивший кличку «Рокки», — дал пояснения «банщику»: мол, завтра какой-то чеченский праздник, рассвет нужно встречать чистым. В общем, в ночь с четверга на пятницу чеченцам нужно совершить массовый обряд омовения. А завтра взвод в полном составе отправляется на соревнования.

Лучше бы они рыбу повесили сушить, бурчал под нос Иван, помянув Гордона. Он не мог ослушаться. Чеченцев боялись все, включая комбата. Последнему не позавидуешь. Четыре строительные роты (бульдозеристы, крановщики, водители и каменщики), а еще спортивный взвод, проходящий в батальоне как рота СКА