Операция «Жизнь» продолжается… - [14]

.<…> Непрерывное кровопролитие оказалось пыткой не только для подследственных, но и для жителей. Население бросало свои дома, будучи не в состоянии слышать пронзительные крики и стоны жертв. Улицы вокруг Метеха долгое время были необитаемы.

<…>В Метехе бесчеловечные пытки систематически продолжали осуществляться по отношению к беззащитным людям — я видел много стариков, женщин и детей. Один раз в неделю специальная комиссия составляла список жертв, не уделяя особого внимания степени их вины. Каждый четверг ночью расстреливалось от шестидесяти до ста человек. Эта ночь была адом. Каждый ожидал смерти. Многие не выдерживали и сходили с ума или заканчивали жизнь самоубийством».

Через семь месяцев после ареста Мальсагова осуждают по статье 66 «контрреволюционная деятельность» и отправляют на Соловки. Уже к тому времени это был настоящий концлагерь, главным назначением которого было уничтожение людей. Там Мальсагов увидел обещанную амнистию в полном свете:

«Белый дом» — так называлось имение, покинутое его хозяевами. В нем в течение двух лет ежедневно производились расстрелы. Две тысячи матросов из Кронштадта были расстреляны в три дня. Смрад от разложившихся тел отравлял воздух на километры вокруг. Ужасная слава «Белого дома» удваивалась еще и потому, что тела казненных не убирали. И к концу 1922 года все помещения «Белого дома» были завалены трупами до потолка…

Практика жестоких репрессий против родственников повстанцев развита в сложную систему террора. Старых чеченцев сослали в качестве заложников из-за их сыновей, которые присоединились к партизанским отрядам… Вся группа была отправлена на Секир-гору, посажена в «каменный мешок» и выпорота «смоленскими палками» до потери сознания. Самому старому из чеченцев было 110 лет…

«Каменные мешки» представляли собой погребки в 3–4 фута длиной, выдолбленные в скалах монахами для хранения продуктов. Они не имели дверей и провизия укладывалась в них сверху через маленькие отверстия. Если арестант влезает в мешок вниз ногами, его бьют по голове. Если вниз головой, то его бьют «смоленскими палками» по спине и ногам до тех пор, пока все тело не войдет целиком в мешок, слишком узкий, чтобы в нем можно было сесть, и слишком неглубокий, чтобы в нем можно было стоять. Поэтому истязаемый должен находиться в коленопреклоненном состоянии с вытянутой вперед головой. Время нахождения в мешке — от трех дней до недели. Очень немногим удается вынести эту средневековую пытку».

Бежать с Соловков, конечно, пытались и раньше, но все попытки заканчивались неудачей. Как, например, это произошло с группой Цхиртладзе. Пять человек захватили лодку, неделю шли морем, не имея возможности определить направление, а когда их наконец прибило к берегу, беглецы были настолько измождены, что попадали прямо на берегу, лишь разведя костер. Там их и обнаружил конвой. Чекисты кинули в костер две гранаты. Четверо из шести были убиты на месте, двоих, в том числе и Цхиртладзе, с оторванной рукой и перебитыми ногами, притащили в лагерь, чуть подлечили, после чего жестоко пытали и, наконец, расстреляли.

Был, правда, еще студент Николаев, который работал в Соловецкой конторе. Он сумел организовать себе настоящую командировку на материк и уехал с острова на совершенно законных основаниях. После прислал в лагерь письмо с сообщением, что возвращаться не собирается. Но назвать эту командировку побегом можно с натяжкой.

Мальсагов понимал, что побег с самого острова невозможен. Но ему повезло. Он был назначен нарядчиком, распределявшим арестантов на работы, что дало ему возможность составить бригаду из своих людей и отправить её на берег материка на заготовку леса. Это был единственный шанс.

Рано утром 18 мая 1925 года две партии заключенных были выведены на работу. Одна, назначенная на материк, состояла из Бессонова — командира группы, инициатора и организатора побега, Мальсагова, поляков Мальбродского и Сазонова и казака Приблудина. Вторая партия должна была отправиться в казармы мыть полы.

В самый последний момент операция чуть не сорвалась. Начальство, посчитав, что доходяги из группы Бессонова не смогут валить лес, решило поменять партии местами. Мальсагову пришлось действовать «под дурочка» и на свой страх и риск все же отправить группу на материк, сделав вид что не понял приказа.

До восьми утра, как и положено, рубили лес, ожидая сигнала командира. Когда Бессонов поднял воротник, группа набросилась на охранников и разоружила их. Мальсагов предложил расстрелять охрану, но Бессонов не стал этого делать.

Казак Приблудин, ничего не знавший о побеге, бросился Бессонову в ноги. Ему предложили на выбор — либо связывают и оставляют с конвоирами, либо он присоединяется к побегу. Он решил бежать. Бросив конвоиров в лесу и отобрав у них ботинки, группа направилась на Север.

Побег продолжался тридцать пять дней. Несколько раз группа натыкалась на чекистов и уходила с боем. Во время пути Бессонов вел дневник на внутренней стороне обложки «Нового Завета»:

18 мая — разоружили конвой и сбежали.

27 мая — Прошагали всю ночь и весь день без отдыха. Еда почти закончилась. Пришли на молочную ферму, угодили в засаду. После перестрелки красные удрали в лодке. Пошли вдоль реки, раздобыли у рыбаков еды. Еды мало, идем голодные. Ужасно устали. У всех распухли ноги.