Операция «Викинг» - [120]

«В лаборатории известно, что в течение последних месяцев за Ниной Калякиной ухаживает женатый мужчина, который иногда звонит ей по телефону, голос у него низкий, вежливый. Калякина рассказывала, что он ездил туристом на Олимпийские игры в Гренобль, она носит часы марки «Сейко», якобы подаренные им. Петр Левченко в лаборатории бывает довольно регулярно, в основном проводит время с Соколовским, иногда наблюдая за постановкой опытов, делает какие-то записи. В отсутствие Соколовского Левченко расспрашивал о характере последнего исследования, о предполагаемом времени и результате, хотя известно, что совместная работа журналиста и ученого к проводимому исследованию отношения не имеет, носит значительно более общий, популяризаторский характер. Лаборант Виктор Федин убежден, что Левченко встречался с Калякиной и вне стен лаборатории, но скрывает это. Они многозначительно переглядываются, Калякина в присутствии журналиста смущается, краснеет. Однажды, узнав о его приходе, сняла часы с руки, положила их в карман. А накануне журналист сказал ей что-то довольно резкое, показав взглядом на часы. Рассказ Федина заслуживает внимания, но требует тщательной перепроверки, так как он сам безусловно влюблен в Калякину и, страдая подозрительностью, может ошибаться. Сознательный оговор из ревности я исключаю, так как Виктор Федин человек безусловно порядочный и не способен на подобную ложь».

Сергеев положил справку в сейф и, вопреки убеждению Виктора Федина, отправился домой спать. Сергеев позвонил Василию Васильевичу и получил разрешение на следующий день с утра не приходить.

ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ МАЯ. ПЯТНИЦА

Он проспал десять часов подряд, побрился, надел белоснежную рубашку и любимый костюм.

Сергеев сел за руль, поздоровался с Микки-Маусом, проехал мимо Дома журналиста, кинотеатра Повторного фильма, там шел фильм «Берегись автомобиля», и он решил в первый свободный вечер пригласить Павлову в кино.

Он проскочил бульвар, развернулся вокруг «России», проехал по улице Чехова и через пять минут припарковался у монументального здания издательства. Сергеев хотел встретиться с журналистом Петром Левченко.

Справка о результатах беседы с лаборантом Фединым была лаконичной, сухой. Журналист становился центральной фигурой. Даже при самой критической оценке собранных данных, совпадений накапливалось излишне много. Глаза влюбленного подозрительны, но и остры. Сергеев верил рассказу лаборанта, верил, что Петр как-то связан с Калякиной. Его близость с Соколовским, знание темы, интерес к последней работе, который он скрывает от Соколовского, плюс история с разбитыми пробирками и внезапным отлетом Фрэнка Дональда… Все это мало похоже на цепь случайных обстоятельств.

Вчера вечером Сергеев позвонил Звереву, спросил, где можно «случайно» встретить Петра. Зверев может отказать в помощи, но никогда не проболтается, не предупредит либо заявит об этом в открытую. Зверев попросил перезвонить через пять минут; когда Сергеев выполнил просьбу, Николай, ничего не спрашивая, сухо сообщил, что завтра от двенадцати до часу Петр собирается быть в редакции, но предупредил, что между намерениями журналиста и их выполнением обычно существует некоторая разница.

Жизнь доказала Сергееву, что Зверев знает своего друга. В редакции Петр появился только около двух. Он быстро прошел по коридору с видом делового человека, через минуту Сергеев увидел его в буфете, где журналист, обаятельно улыбаясь, развлекал сотрудников редакции. Затем он долго разговаривал по телефону, словно специально за этим и приехал в редакцию.

Сергеев, подобрав кем-то выброшенную пачку гранок, деловито их вычитывал, не вникая в смысл напечатанного. На Сергеева никто не обращал внимания. Кто бывал в редакциях, отлично знает, что посторонних там не замечают. Если в редакцию привести слона и поместить в коридоре, то на него обратят не больше внимания, чем на человека, который ходит по кабинетам и интересуется судьбой своего романа или сборника стихов.

Видимо, именно стакан чаю и телефон заставили Петра явиться в редакцию, так как, побывав в буфете, всласть наговорившись, он бросил взгляд на часы и ринулся к выходу. Сергеев находился к дверям ближе. Петр налетел на него, воинственно вздернул подбородок — журналисту показалось, что человек умышленно преградил ему путь.

— Извините, — угрожающе сказал он и хотел оттолкнуть Сергеева.

— Здравствуйте, коллега. — Сергеев держал гранки, как флаг на демонстрации. — Как жизнь молодая?

— Простите, — миролюбиво спросил Петр, — «Литгазета»? «Смена»? Нет? — Он виновато улыбнулся.

— Вечеринка у Льва Новикова, — Сергеев поклонился.

— Верно, верно. — Петр наконец заметил гранки, спросил: — Вы еще и пишете?

В его вопросе было и удивление и утверждение: «Конечно, сейчас все пишут!»

— Пишу! — усмехнулся Сергеев. — Лет семи начал. Идемте. — Он распахнул перед журналистом дверь.

Они вышли на улицу.

— Я уже опоздал, — заметил Петр.

— Значит, мне повезло, я собирался вам звонить, а тут такая нечаянная встреча. — Сергеев украдкой опустил гранки в урну, «незаметно» опустил, чтобы Петр имел возможность подумать: понятно, как вы пишете, и сделать соответствующие выводы.