Операция «Светлана» - [29]
Немцы и на этот раз не выдержали, отступили. Может, потому, что непривычен был бой в ночном лесу, при пожаре, когда нет четкого взаимодействия между частями, между группами, и надо уметь действовать в одиночку.
В какой-то момент Терлыч увидел слева от себя Тимку. Солдат бежал вперед и азартно строчил из автомата. «Что? Улетели?» — прокричал майор, хватая его за плечи. — «Улетели, товарищ командир!»
Алексей остановился, смахнул со лба пот. Поднял ракетницу, и зеленая россыпь звезд разорвалась над горящим в ночи лесом. Одна, и другая, и третья. «Отход! Отрываемся от фрицев! Но где Сашка? Где Весеньев?» Рядом Тимка вдруг крикнул и обломился подкошенным стеблем. Пуля попала прямо в сердце.
Весеньева Алексей нашел в пяти шагах, под кустом. Он полз. Хрипел, стонал, но полз, волоча перебитые ноги. «Ты что, Сашок? — Наклонился над ним, подхватил. — Ну-ка, давай!» — и поволок. Сашка сцепил зубы и молчал. Только дышал тяжело. Навстречу им спешила группа бойцов во главе с Гарагулей. Они перехватили товарища из рук командира, побежали. Алексей — за ними: «Вперед, ребятки, скорей! К батьке Апанасу!» — и упал. Федька оглянулся и не увидел командира. Вернулся. Майор лежал на пне свесившись, пальцами скреб землю. На мгновение поднял побелевшее лицо: «Все, Федя! Все, браток! Командуй…» И уронил голову.
Подбежали еще два бойца. Как сквозь дрему, Алексей слышал, что его несут. В тускнеющем сознании на секунду возникла хатка под камышовой крышей, вишня у хатки, и он на пороге, малец, в одних штопаных штанишках до колен, смотрит на восходящее солнце. А оно громадным огненным шаром закрыло весь мир, жжет немилосердно. Чьи-то синие глаза прорвались сквозь этот багровый занавес. И все померкло.
37. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПОЛКОВНИКА В ОТСТАВКЕ А. М. ВЕСЕНЬЕВА
Не донесли мы Алексея Иваныча живым. Откуда она взялась, пуля та, что в последний момент скосила майора, теперь уже не узнаешь. Бойцы поговаривали, что он, меня когда волок, получил ее. С нею у сердца уже бежал. Все может быть.
Оторвались мы тогда от фрицев. С батькой Апанасом соединились. Он тоже раненый был, но на ногах держался. Меня несли. Срубили две жерди, привязали к ним плащ-палатку. И так я еще раз перешел границу.
Несли почти сутки и майора. Знали, что мертвый, а несли. Потому, что никто не хотел верить, что нет уже их командира. Потом, уже на белорусской земле, батька Апанас подошел к самодельным носилкам, поглядел в лицо Терлыча и негромко проговорил: «Ну, сынок, прости. Пора тебе». Свел колючие брови так, что они глаза закрыли, и жестко сказал: «Будем хоронить! Мертвому положено в земле лежать!»
Выкопали хлопцы яму под березкой, запеленали тело командира в плащ-палатку, опустили в могилу. У изголовья автомат его положили.
38. НАРОД НЕ ДАСТ, СЫНОК!
— Товарищ маршал!..
— Лежи, лежи, капитан. Теперь ты капитан Весеньев! И орден получишь! Не тянись, не нужно этого. Значит, операция «Светлана», признаюсь, я ее именем внучки назвал. И помнил о ней, как о внучке. Словом, операция завершена успешно. А майора потеряли. Геройский парень был! Помолчи. Вас сколько было у майора? Тридцать шесть? Вернулись шесть. А спасли детишек две сотни?
— Почти, товарищ маршал. Но так хотя бы и пяток мальцов мы вызволили.
— Правильно, капитан! Дети! Не могли мы, зная, что с ними фашистское зверье вытворяет, не попытаться спасти.
— Товарищ маршал, разрешите вопрос. А что, есть которые сомневаются, нужна ли была операция?
— Как тебе сказать, капитан. Пока нет. Но я старик. А старики любят за десятилетия нос совать. Может, когда и придет время, начнут балансы подводить, стоило — не стоило, оправдано — не оправдано.
— Это будут… скоты!
— Ты думаешь? А если на таком будет высокое ученое звание? Или чин знатный? Согласится он с таким «титулом»? Будут, капитан, будут! Считать, подсчитывать! Судить-рядить! Планировать наши с тобою операции и бои! Критиковать нас с тобою с высоты своих званий и десятилетий. Скажут, надо было так, а не этак, следовало то, а не то.
— Но уважать то, что мы уже сделали в эту войну и что еще сделаем, должны же! Значит, и понимать должны!
— Наоборот, капитан: сначала понимать — а потом уважать. Если захотят понять. Знаешь, у Руставели: каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны? Сколько их еще появится у нас кабинетных «полководцев», «гениев военного искусства»! Будут сидеть в мягких креслах, в теплых кабинетах и разглагольствовать с апломбом. Ну ладно. Извини меня, капитан. Что-то я разворчался.
— Нет, я понимаю, товарищ маршал. Мы сами, бойцы, офицеры, часто о таком толкуем, как минута выпадет. Очень хочется знать, как оно будет после войны. А через тридцать, сорок, пятьдесят лет? Могилы наши сберегут, не затопчут? Славу нашу сберегут? Уважение к нам, солдатам этой войны, к маршалам нашим, что в бой нас вели за землю нашу, за детей, за матерей, сохранят?
— Успокойся, сынок, успокойся. Поверь, не может быть, чтобы подвиг русского солдата, советского солдата, в этой войне когда-нибудь унизили, оплевали. Это будет гнусное время, если до такого дойдут. Нет. НАРОД НЕ ДАСТ, СЫНОК! Он сумеет! Свободу и честь свою, сейчас уже можно это сказать, отстоял! И славу свою, если то понадобится, отстоит! И вашу честь, честь сынов своих, отстоит!
Плохо, если мы вокруг себя не замечаем несправедливость, чьё-то горе, бездомных, беспризорных. Ещё хуже, если это дети, и если проходим мимо. И в повести почти так, но Генка Мальцев, тромбонист оркестра, не прошёл мимо. Неожиданно для всех музыкантов оркестра взял брошенных, бездомных мальчишек (Рыжий – 10 лет, Штопор – 7 лет) к себе домой, в семью. Отмыл, накормил… Этот поступок в оркестре и в семье Мальцева оценили по-разному. Жена, Алла, ушла, сразу и категорически (Я брезгую. Они же грязные, курят, матерятся…), в оркестре случился полный раздрай (музыканты-контрактники чуть не подрались даже)
Действие романа сибирского писателя Владимира Двоеглазова относится к середине семидесятых годов и происходит в небольшом сибирском городке. Сотрудники райотдела милиции расследуют дело о краже пушнины. На передний план писатель выдвигает психологическую драму, судьбу человека.Автора волнуют вопросы этики, права, соблюдения законности.
From the international bestselling author, Hans Olav Lahlum, comes Chameleon People, the fourth murder mystery in the K2 and Patricia series.1972. On a cold March morning the weekend peace is broken when a frantic young cyclist rings on Inspector Kolbjorn 'K2' Kristiansen's doorbell, desperate to speak to the detective.Compelled to help, K2 lets the boy inside, only to discover that he is being pursued by K2's colleagues in the Oslo police. A bloody knife is quickly found in the young man's pocket: a knife that matches the stab wounds of a politician murdered just a few streets away.The evidence seems clear-cut, and the arrest couldn't be easier.
A handsome young New York professor comes to Phoenix to research his new book. But when he's brutally murdered, police connect him to one of the world's most deadly drug cartels. This shouldn't be a case for historian-turned-deputy David Mapstone – except the victim has been dating David's sister-in-law Robin and now she's a target, too. David's wife Lindsey is in Washington with an elite anti-cyber terror unit and she makes one demand of him: protect Robin.This won't be an easy job with the city police suspicious of Robin and trying to pressure her.
Частный детектив Андрей Шальнев оказывается вовлеченным в сложную интригу: ему нужно выполнить заказ криминального авторитета Искандера - найти Зубра, лидера конкурирующей группировки. Выполняя его поручение, Андрей неожиданно встречает свою старую знакомую - капитана ФСБ Кристину Гирю, участвующую под прикрытием в спецоперации по ликвидации обеих банд.
From the creator of the groundbreaking crime-fiction magazine THUGLIT comes…DIRTY WORDS.The first collection from award-winning short story writer, Todd Robinson.Featuring:SO LONG JOHNNIE SCUMBAG – selected for The Year's Best Writing 2003 by Writer's Digest.The Derringer Award nominated short, ROSES AT HIS FEET.THE LONG COUNT – selected as a Notable Story of the Year in Best American Mystery Stories 2005.PLUS eight more tales of in-your-face crime fiction.