Операция «Шедевр» - [93]

Нашей целью стал поляк по имени Мариан Дабуски. Он разместил в интернете объявление о продаже трех зимбабвийских подголовников, или муцаго, и двух масок для шлемов народа маконде. Когда предложение увидел честный дилер из Денвера, он подал мне сигнал. Подголовники представляли собой вогнутые пьедесталы длиной около тридцати и высотой около пятнадцати сантиметров, которые использовались как жесткие подушки на религиозных церемониях: жрец лежал на спине, шею поддерживал подголовник; жрец закрывал глаза и, войдя в транс, пытался общаться с мертвыми. Подголовники, датируемые XII веком, были изготовлены кочевниками Зимбабве, Судана, Уганды, Кении и Танзании и были весьма похожи на бесценные артефакты, которые я видел в музее на набережной Бранли в Париже. Один из них очень напоминал украденный в прошлом году в Национальной галерее Зимбабве в Хараре. Тогда белый человек средних лет, удивительно похожий на Дабуски, вошел в музей среди дня, сорвал четыре подголовника и две маски со стены и выбежал через парадную дверь. Охранник рванул за ним по улице и загнал в угол, но, когда они начали ругаться, толпа приняла черного охранника за преступника и начала избивать его. Белый вор ускользнул с добычей.

Я связался с Дабуски по электронной почте — написал, что я американский топ-менеджер из офиса IBM в Будапеште и хочу пополнить коллекцию африканских артефактов. Он согласился встретиться со мной в лобби-баре гостиницы Marriott, через дорогу от Варшавского дворца культуры и науки. Он и его жена опоздали на час, но принесли три коробки размером с череп.

Мы отправились в номер, уже нашпигованный камерами и жучками. Польский спецназ засел в номере слева, а командиры, включая Эрика и Джона, смотрели видео в номере справа. Когда чета Дабуски развернула маски, я притворился, что внимательно изучаю их. На самом деле я искал серийные номера музея, выгравированные под подбородком. На одной не было учетных отметок, но на другой я заметил странное пятно. Напоминало коричневый крем для обуви, похоже на попытку что-то скрыть. Разобрав одну цифру — возможно, 3, — проступившую сквозь крем, я понял, что это украденные маски. Я принял предложение: тридцать пять тысяч долларов за две маски и три подголовника — и подал условный сигнал.

Учитывая, как мне катастрофически «везло» с ключами от номера в Дании, в Варшаве я попробовал другой вариант. Один из спецназовцев постучал в дверь, и я раздраженно проворчал:

— Кто там, черт возьми?

Как только дверь открылась, поляки вытащили меня наружу, бросились в номер и арестовали обоих Дабуски, бросив их на пол и накинув на их головы черные капюшоны. Полиция, следуя плану скрыть мою роль в деле, устроила затем грандиозный спектакль, рассказывая, будто я непонятно как улизнул в суматохе.

Затем последовало два сюрприза.

На стойке регистрации в Marriott мне выдали счет за три номера, забронированные по моей кредитной карте на имя Роберта Клэя. Он оказался на восемьсот долларов больше, чем ожидалось. Судя по всему, мои друзья из польского спецназа угостились выпивкой из мини-баров в номерах и выгребли ее всю после того, как я сбежал. Удивленный и раздраженный, я заплатил по счету, понимая, что придется потратить несколько дней на бумажную волокиту, чтобы обосновать эти расходы.

Второй сюрприз случился через несколько недель после моего возвращения в Филадельфию и дела Гарднер. Мне позвонил агент ФБР из посольства США в Варшаве. Он сказал, что польский прокурор, который явно не в курсе, что произошло на самом деле, обратился к нему с просьбой.

Разговор выглядел примерно так.

Агент ФБР в Варшаве:

— Чем я могу вам помочь?

Варшавский прокурор:

— Э-э-э, мы арестовали поляка по фамилии Дабуски в отеле Marriott в Варшаве за попытку продать африканские артефакты американцу.

— Вы уверены?

— Да, но американец сбежал, и нам нужна ваша помощь, чтобы выследить его.

— Конечно, я могу попробовать. Как его зовут?

— Роберт Клэй.

Агент ФБР и глазом не моргнул.

— Хорошо, — ответил он прокурору, — я сейчас же займусь этим.

Глава 24. Недоверчивость

Филадельфия, январь 2007 года

Фред, бостонский начальник, позвонил мне по мобильному телефону поздно вечером в воскресенье. Я был дома и смотрел матчи плей-офф Национальной футбольной лиги со своими мальчишками.

Прошло два месяца после нашей парижской встречи. Пока шансы на успех были. Мы ждали, оформят ли бюрократы Лоренцу фальшивый паспорт, одобрят сценарий с Монако или придумают какой-то другой план.

Я знал, что Фред жаловался на меня Эрику Айвсу в Вашингтоне. Он был зол потому, что я общался напрямую с Пьером в Париже и предупредил всех участвующих в деле сотрудников ФБР: если мы не пошевелимся, то упустим возможность купить картины. Фред считал, что я беру на себя его полномочия.

Во время разговора я почувствовал нотки удовлетворения в голосе Фреда, и мне стало тревожно. Затем он сказал:

— До нас дошли слухи, что Санни думает, будто ты коп. Это все меняет, Уиттман. Мы должны вывести тебя из игры — привлечь кого-то из моих ребят или французского агента.

Фред поторопился, с чего-то посчитав свои сведения надежными.