Операция «Шедевр» - [92]

Пока мы ехали по центру города, Пьер рассказал, что ему пытались помешать.

— Ты пропустил отличный ужин вчера вечером — с Джеффом, Фредом и твоими парнями из посольства.

Что за черт? После ночного перелета я с трудом соображал и подумал, что неправильно его понял.

— Ужин?

Пьер улыбнулся.

— Просто интриги, друг мой, — сказал он. — Офисные интриги. Они приехали на день раньше, чтобы встретиться с нами без тебя. Мне кажется, они тебя боятся.

Пьер поймал мой хмурый взгляд.

— Не волнуйся, мы отвезли их в дешевый ресторан, — пошутил он. — Сегодня вечером мы поедим куда лучше.

Пьер высадил меня у гостиницы, но мой номер еще не был готов. Я принял душ в фитнес-центре, а когда вышел, увидел приятную картину: Пьер болтал с Эриком Айвсом из Вашингтона. Эрик, глава отдела по борьбе с преступлениями в сфере искусства, кипел от негодования: он узнал, что и его тоже не позвали на тайный американо-французский ужин Фреда.

Брифинг собрали в строгом конференц-зале в современном здании Министерства обороны. Пьер кратко описал ситуацию и быстро повернулся к старшему своей группы наружного наблюдения. Офицер сообщила, что Санни встречался с известными корсиканскими бандитами на углу улицы в Марселе, а в прослушанных разговорах он упоминал «рамы для Боба».

Затем мы поломали голову над насущной проблемой: как доставить Лоренца во Францию. Высокопоставленный чиновник тамошней полиции, присутствовавший в зале, настаивал: ордер на арест Лоренца десятилетней давности отменить нельзя. Французский ордер, добавил он, действителен почти во всех странах Евросоюза, поэтому Лоренц не может поехать и в Испанию. Но французский чиновник задумался вслух: а что, если мы позволим Лоренцу въехать во Францию под вымышленным именем с поддельным паспортом США? Американцы переглянулись. Почему бы и нет.

Потом я отвел Пьера в сторону:

— Почему вдруг твое начальство хочет впустить Лоренца во Францию?

Он ответил с легкой улыбкой:

— Беспокоятся, что вы заберете дело в Испанию. Они хотят, чтобы аресты произошли в Париже.

Казалось, теперь все срастается. Вернувшись в гостиницу, я позвонил Лоренцу и велел ему готовиться к вылету в Париж через несколько дней.

— Хочу поскорее все закончить, — сказал я. — Моему покупателю уже не терпится. Он вывел деньги из бизнеса, чтобы собрать тридцать миллионов, и теперь они в банке, не приносят особых процентов. Пока мы тянем волынку, он несет убытки.

Лоренц подтвердил, что готов и очень хочет заключить сделку — при условии, что это не помешает его горнолыжным каникулам в Колорадо.

— Так, может, лучше сделать это в январе, после праздников?

Я впал в ступор и не знал, как реагировать. Так что просто сказал:

— Куда ты собираешься, в Вейл?

— Крестед-Бьютт. Только что продал там комплекс, но оставил одну квартиру для себя.

Пока я, сидя на кровати, переваривал услышанное, потирая виски в недоумении, позвонил агент ФБР из посольства. Он сообщил, что бюрократы против плана выдать Лоренцу фальшивый американский паспорт. Но агент придумал новую идею: что, если мы заключим сделку в Монако? Лоренц мог бы полететь из Нью-Йорка без пересадок в Женеву, а затем на частном вертолете преодолеть воздушное пространство Франции и попасть в крошечное независимое княжество на Ривьере. Поскольку ни Швейцария, ни Монако не входят в Евросоюз, французский ордер там не действует.

«Хм, — подумал я. — Неплохая идея, очень неплохая».

Ожидая, когда в Париже, Бостоне, Вашингтоне, Марселе и Майами согласуют все административные и политические вопросы по делу Гарднер, мы с Эриком планировали небольшую поездку — тайную миссию по спасению сокровищ, украденных из Африки.

Наш самолет вылетел в Варшаву на следующий день, рано утром.

Глава 23. У труса нет шрамов

Варшава, декабрь 2006 года

В Зимбабве есть пословица: «У труса нет шрамов».

Мне передали сведения о том, что пять предметов, считающихся национальным достоянием Зимбабве и украденных из крупного музея страны, могут находиться в Польше. Когда я предложил Эрику секретную миссию по их спасению, он не колебался ни секунды. Ему было наплевать, что это не имеет никакого отношения к Америке и у нас в разгаре дело Гарднер. Эрик понимал, что так надо и это поможет улучшить репутацию ФБР в двух странах. Вдобавок перелет из Парижа в Варшаву длится всего два часа двадцать минут.

Польское дело было образцовым международным расследованием. Оно шло всего три недели — от первого сигнала до операции под прикрытием в гостинице. Участвовали правительства стран на трех континентах, но минимум людей и никаких лишних бумажек. Самая долгая встреча по делу — часовой брифинг, который мы провели с польской командой спецназа в Варшаве. Это были самые симпатичные лысые амбалы с бычьими шеями, каких я когда-либо видел. Они даже смеялись над моими шутками.

— Эта операция, — сказал я, — называется ОБЗБ.

— Что значит ОБЗБ? — спросил кто-то.

— «Обеспечить безопасность заднице Боба».

Мы сразу договорились: никаких СМИ. Из-за дела Гарднера я не хотел светиться в Европе, а польская полиция надеялась привлечь обвиняемых к ответственности по этому делу, не вызывая агента ФБР под прикрытием в суд как свидетеля. Насколько я понял, польская полиция планировала сохранить все следы работы ФБР в секрете. По крайней мере, официально нас с Эриком никогда там не было, как и моего коллеги из отдела ФБР в Филадельфии Джона Китцингера.