Операция «Шедевр» - [53]

Я повернул соломинку в кокосе и погрузил пальцы ног в мягкий податливый песок, чтобы усталость, накопленная во время десятичасового перелета в переполненном салоне, стекала туда. Я чувствовал себя отдохнувшим, атмосфера пляжа подарила новые силы. Мимо прокатила на велосипедах сильно загорелая и почти обнаженная парочка. Я покачал головой и поднял кокос, предложив тост за своего партнера.

Федеральный прокурор молчал, пряча свое лицо в тени бейсболки.

— Поверить не могу, что твое начальство решило, будто в этом нет никакого смысла, — сказал я.

Он криво улыбнулся, потом нахмурился:

— Ты же знаешь, наши шансы невелики.

Я кивнул. Холл прав. Козырей у нас почти не было.

Мы приехали в Рио, чтобы попытаться раскрыть висяк, не дававший покоя ФБР уже больше двадцати лет, — кражу картин Нормана Роквелла на сумму один миллион двести тысяч долларов из галереи в Миннеаполисе в 1978 году. Об этой истории знали немногие, но меня она зацепила. Как можно не поймать воров, похитивших работы культового американского художника?

Правительство США и ФБР регулярно помогали другим государствам возвращать украденные произведения искусства и артефакты, ввозимые контрабандой в нашу страну. Но если бы мы добились успеха в истории с работами Роквелла, это был бы редкий случай возвращения американских произведений из другой страны. Всего три месяца прошло после терактов 11 сентября, и мы особенно остро чувствовали, что обязаны вернуть предметы классической американской культуры. На самой ценной из украденных картин, «Духе 76-го года», был изображен многонациональный бойскаутский отряд из северного Нью-Джерси, марширующий с горном и барабаном под звездно-полосатым флагом, а на заднем фоне виднелись туманные очертания Манхэттена и башен-близнецов.

Нас интересовал один богатый бразильский арт-дилер, который утверждал, будто приобрел эти картины в Рио-де-Жанейро в девяностых и владел ими на законных основаниях, в полном соответствии с бразильским кодексом. Поговаривали, что у него имелись связи в политических кругах и недюжинная смекалка. Мы с Холлом два года прорабатывали дипломатические и юридические каналы, чтобы договориться о встрече с ним. И вот свидание назначено — на среду, через два дня.

Мы не знали толком, чего ожидать, в основном потому, что США и Бразилия недавно ратифицировали договор о взаимной правовой помощи и наше дело стало первым совместным уголовным расследованием двух стран. Многое было неясно. Например, мы до сих пор не знали, будет ли нам позволено напрямую задавать вопросы бразильскому арт-дилеру и если да, то обязан ли он отвечать. Во многих странах американские прокуроры и агенты ФБР должны излагать вопросы письменно или передавать их на утверждение местным судебным органам. Кроме того, я слышал, что свидетели в некоторых странах нередко ссылаются на местный эквивалент Пятой поправки[18] и отказываются сотрудничать с американцами. Если так будет и здесь, наше дело труба. А когда мы вернемся в Филадельфию — загорелые, но с пустыми руками, — нас ждет только презрение коллег.

Я не знал, чем закончится неделя, но потом успокоился и принял вызов. Это будет увлекательная выездная игра по неизвестным правилам. От неопределенности захватывало дух.

Холл был не только опытным юристом и интересным попутчиком, но и моим другом. В Филадельфии всего два прокурора занимались делами о преступлениях в сфере искусства: он и Гольдман. Мы встречались втроем не реже раза в неделю, вырабатывали стратегию. Гольдман был занят судебным процессом по делу о наркотиках, и за дело Роквелла взялся Холл — лысый выпускник Йеля с тонким интеллектом, командир корабля ВМС США в запасе с черным поясом по карате. Его характер, военная выучка и юридическое образование требовали четких правил взаимодействия и стратегии. Он любил браться за дело, вооружившись хорошим планом.

Я повернулся к нему. Он возился со своим кокосом.

— Не волнуйся, — сказал я. — Будет интересно.

Я снова окинул взглядом пляж. Уверенность во мне только крепла.

— Нам надо относиться к этому делу как к внутриамериканскому. Но теперь мы не будем работать под прикрытием, а выясним, чего хочет этот парень, и посмотрим, сможем ли дать ему это. Будем действовать исходя из того, что он нам скажет. Сделаем все, что в наших силах. Будет здорово.

* * *

Картины Роквелла были украдены 16 февраля 1978 года, всего через несколько часов после того, как отгремело торжество в их честь — в честь новых главных достопримечательностей художественной галереи Миннеаполиса.

На вечеринку в галерее «Элейн» в богатом пригороде Городов-близнецов[19] собралось много гостей, несмотря на холодную погоду и двадцатисантиметровый слой замерзшего снега, укрывший землю. Владельцы галереи, Элейн и Рассел Линдберги и их дочь Бонни, бродили в толпе из сотни с лишним гостей, потягивая шампанское и жуя пирожные. На стенах висели десятки картин, выставленных на продажу, но звездами среди них были морской пейзаж Ренуара и семь оригиналов Нормана Роквелла. Линдберги владели двумя из этих Роквеллов — парой перекликавшихся друг с другом сюжетов: «Перед свиданием / Парень» и «Перед свиданием / Девушка». Это одни из последних работ художника, украсившие обложку Saturday Evening Post. Пять других картин были предоставлены во временное пользование, причем четыре — от Brown & Bigelow, компании из Миннесоты, которая более полувека печатала календари с изображением бойскаутов, иллюстрированные этим художником.