Операция «Приятели» - [4]

— Не пей по дороге и, упаси бог, не откровенничай, — инструктировал Стрельчик Ивана. — Ты на свободе, а мой срок еще скрипит... А так хочется в Москву-матушку, так хочется по-человечески пожить...

— Я ведь себе не лиходей, Абрам Маркович. Все проведу в лучшем виде. Усек?.. — успокаивал Бандурин своего компаньона.

Глава 3

В Средней Азии бушевала весна. Иван, никогда ранее не бывавший в Узбекистане, удивлялся всему: и высоким саманным дувалам, ограждавшим усадьбы, и яркому солнцу, и цветению садов, и мутным потокам бурных речек, и тихим прозрачным каналам и арыкам на улицах городов, на хлопковых плантациях, в садах и огородах. Ташкент, казалось, как песчинку, спрятал Ивана под полосатый халат и тюбетейку.

Переодевшись в национальную узбекскую одежду, Бандурин ночью выехал в Андижан. Поезд прибыл ранним воскресным утром. Позавтракав в шашлычной у вокзала, Иван не спеша отправился на рынок. Прежде чем встретиться с нужным человеком, он долго бродил по просторным павильонам. Сотни людей толкались на небольшом пространстве базара, огороженного добротным забором. И чего только не увидел на прилавках Бандурин: огромные, словно оплетенные желто-зеленой паутинкой, дыни; свежий, умело сохраняемый декханами, виноград; мешки сушеных фруктов; молодая редиска; зеленый лук и все другое, что так щедро родит узбекская земля, напоенная влагой из каналов.

Найдя на территории рынка ларек, в котором торговал фруктами Раджим, Бандурин вместе с газетой передал ему письмо от Стрельчика и сказал, что к концу дня подойдет за ответом. Вечером, часов в пять, когда на рынке уже почти никого не было, Бандурин осторожно стукнул по стеклу окна. Приоткрыв входную дверь, Раджим впустил его в ларек.

— Утек ис Магадан? — спросил он. — Китай проводник нада?

— Нет, я чистый...

— Чистый? Тогда кажи второй половинка.

— Чего?.. — не понял Иван, но тут же спохватился. — А-а-а...

Порылся во внутреннем кармане пиджака, извлек обломок светло-желтой пластмассовой расчески и подал Раджиму. Узбек достал из кармана вторую половинку, сложил их вместе.

— Яхши. Правильна!

Иван внимательно рассматривал нового компаньона: среднего роста, тучный, но подвижный человек с короткой шеей и круглым смуглым лицом, аккуратной курчавой бородкой и тонкими восточными усиками. Большие, навыкат, карие глаза нервно бегали, обшаривая собеседника.

— Теперь скажи, зачем приехал? — спросил узбек.

— А Абрам разве не написал?

— Что, Абрам дурак? Живой человек посылал и письмо писал. Такой глупость только дурак делает, — коверкая русскую речь, не спеша, тенором проговорил Раджим.

— У нас есть золото, в самородках... — начал Бандурин. — Надо его превратить в деньги. Понимаешь?..

— Понимай, понимай, — словно задумавшись, Раджим кивнул головой. — Только много ли будет дела? Какой смысл затевать коммерция? Опять могу Магадан уехать. По-ни-май, Иван?

— Усекаю! Риск есть, но и головой надо работать, чтобы без тюрьмы обошлось. Не век же мы этим будем заниматься. Ну, год-два, пока Абрам не освободится...

— Год-два?.. Можна поработать. Сколько платить станешь?

— Тридцать процентов. Ну, а дороже сбудешь — вся прибыль твоя.

— Давай тридцать пять. Кому охота даром голова к петля подставлять?..

— Абрам добывает золото — он и цену назначает. Сам понимаешь, я только курьер.

— Знаем такой курьер!

— Я бы не возражал, — дипломатично начал Бандурин. — Но что скажет Абрам? Не простит он мне эти пять процентов. Сдерет! Давай сделаем так: за эту партию получишь тридцать процентов, а затем договорюсь с Абрамом на тридцать пять. Сейчас у нас тоже расходов много. Дело ведь еще не отлажено.

— Яхши, Иван! — Раджим великодушно хлопнул Бандурина по плечу. — Давай выпьем.

Хозяин ларька открыл бутылку виноградного вина, наполнил две пиалы. Выпили. Похвалив вино, Бандурин решительно сказал:

— Вот тебе золото. Взвесь и напиши расписку. Усек?

— Понимай, понимай. Деньга любит счет.

Раджим двумя руками принял от Ивана белые полотняные мешочки, бросил их на тарелку весов. Затем внимательно осмотрел шлих и спрятал в ящики с сухофруктами. Вырвав из тетрадки лист бумаги, по-русски написал расписку в получении золота.

— А что ж фамилию не указал? — с трудом прочитав корявый почерк, спросил Бандурин.

— Какой фамилий? Я и сам не знай, какой фамилий писать. Написал Раджим, хватит...

— Пиши, как в документах, — потребовал Бандурин.

Раджим вздохнул, дорисовал замысловатый крестик и крючок. Улыбнулся:

— Пожалуйста, дорогой! Ходжаев написал бумага. Бери, не теряй. Деньга ждать придется. Может, неделя, может, два, три, сам не знаю!

— Подожду. Только в гостинице с местами, наверное, плохо?

— К бабе устрою. Вдова. Хороший человек. Скажешь, в командировку из Ташкента приехал. Будет яхши, как у аллаха.

— А сколько ей лет?

— Самый раз по тебе... Только ребят двое...

— Это не беда! Поладим...

Подойдя к широкой калитке в дувале, Раджим нажал кнопку звонка. Вышла черноволосая, с длинными косами женщина лет тридцати в атласном, с яркими цветами, кимоно.

— Здравствуй, Сулима! — подавая руку, громко сказал Раджим. — Гостя привел. Хороший человек Иван. Пусть поживет, ладно?

Иван тоже подал хозяйке руку, и она повела их в домик, окруженный фруктовыми деревьями.