Операция «Приятели» - [2]

Малыш проворно схватил ручонками кулек и нырнул в комнату...

Бандурин не спеша опустился на старенький венский стул, с любопытством стал осматривать комнату, заставленную небогатой мебелью и железными кроватями.

— Жена на работе? — спросил он.

— Ага, — быстро ответил хозяин и напустился на друга: — Хорош гусь! Явился без предупреждения. Не мог отбить телеграмму?

— На перекладных добирался, без пропуска, дрожал, как пес... Сам понимаешь, дорога не близкая.

— Оно конечно... А как дома?

— Жена отпустила со скрипом, а отец, тот вообще... дескать, семью на его шею бросил... Вот так оно все нескладно получается...

Уложив детей спать, Игнат выставил на стол поллитровку водки. Говорили тихо, то и дело похлопывая друг друга по плечу и обнимаясь.

— Ну как ты, Ванюха, надолго к нам? Какие имеешь планы? — спрашивал Игнат.

— Привез вот мешок махорки, луку, чесноку, лаврового листа... Ищи покупателей. Но помни, что товар мой — только на золото. В золотоскупке за желтый металл что хошь купить можно: и харч, и барахло разное...

— Твой, Ваня, товар у нас в ходу. За деньги все мигом распродать можешь. А насчет золотишка — надо кое с кем посоветоваться... Тут дело посложнее.

— Сам поможешь?

— Из меня помощник плохой. Должность не позволяет. Я ведь надзирателем служу. Моя обязанность — следить, чтобы рабочие золотишко не крали. А у нас на прииске не только в шахте, но и на промывке золота заключенные работают, а среди них народец разный есть: того и гляди, чтобы самородок не проглотил или куда в одежду не запрятал... Мне с ними дружбу вести нельзя. Если начальство застукает — враз с работы и с прииска полетишь... А с моим здоровьем где такие деньги добудешь? Потому и приходится, как говорится, с золотом дружить, а в бедности жить...

— Давай, Игнаша, отложим этот разговор на завтра, — предложил Бандурин. — Утро — мудренее вечера.

Глава 2

Днем в чайной безлюдно. Облюбовав столик в дальнем углу, хилый, рыжеусый, веснушчатый Игнат Пьяных и толстый, как барсук, Бандурин приглушенными голосами ведут оживленную беседу.

— Вот ты говоришь: устраивайся на прииск, — глядя в глаза Игнату, говорит Бандурин. — Это что же, в шахту лезть?

— Ну, не обязательно в шахту. Можно что-нибудь полегче подыскать...

— А что я за это иметь буду? Добытое золотишко отдай государству, а себе... Нет, Игнат, такая работа меня не устраивает! Вот если бы собрать артельку под свое начало да сразу куш сорвать...

— Ну, об этом ты, Ваня, только помечтать можешь. Старатели ведь тоже государством контролируются. Им же и инструмент, и лес крепежный дается.

— Ничего ты не смыслишь, Игнат, в предпринимательстве! Мы с отцом еще до войны в одной дикой бригаде шабашничали, колхозам скотные дворы и дома строили... Заработки были что надо.

— А ты все же хапанул тогда и попал «на курорт», — съязвил Пьяных. — Деньги в те времена ценились дороже...

— Нет, Игнаша, не деньги были дороже, а никакой у нас не дается людям инициативы. Вот возьми Америку. Там, брат, любой может разбогатеть, если голова на плечах: хошь — золото добывай, хошь — торгуй, твое дело. Сумел кого объегорить — тебе же и прибыль в карман. Там у них это бизнесом называется. Мне бы туда... У них хитрость и ловкость рук дороже инженерного диплома ценятся. Вот я, к примеру, диплома не имею, зато хваткой бог не обидел... Зачем мне диплом? Что я, деньги не сосчитаю, если они появятся?.. И ты сосчитаешь, Игнаша, только подбрось тебе их побольше. Скажи, не так?.. По глазам вижу, что согласен со мной и понимаешь, о чем толкую.

— Конечно, понимаю, Ванюха, и сочувствие имею... Хоть и намолол ты сегодня лишнего...

Захмелевший Бандурин откинулся на спинку стула. Стул под его грузным телом угрожающе заскрипел.

— То-то, браток Игнаша, — продолжал Бандурин. — Только тебе и могу душу свою открыть... Ты поймешь, а она, Дунька моя слабоумная, ничего не хочет слушать... Хотела, чтоб я, как крот, землю рыл и сухой корочкой питался... Что я, дурак? Мест десять в Новосибирске сменил. Даже экспедитором устраивался, думал: уж тут-то проверну! Дудки! Не дали ходу... Пришлось по-быстрому смотаться. Теперь только на тебя, друг мой Игнаша, вся надежда.

Игнат Пьяных долго разглядывал еще одну опорожненную поллитровку, думал. Наконец, оглядевшись, заговорил чуть не в самое ухо Бандурину:

— Есть одна мысля. Думаю, надо тебе с заключенными контакт установить. А я этим, твоим помощникам, поблажку давать буду. Сделаю вид, что недосмотрел, когда кто самородок прижмет... Это можно. Но никто из них об этом знать не должен! Соображаешь, Ваня?

— Усекаю, Игнат. — Бандурин тоже огляделся. — Только как я найду себе помощников среди зэков?

— Это Абрам сделает.

— Какой Абрам?

— Есть тут один. Из расконвоированных заключенных. Работает нормировщиком. С золотишниками у него контакт полный. В Москве был главбухом ресторана. В начале войны «десятку» схлопотал. Сейчас добивает срок. Сам понимаешь, по выходе на волю деньжонки всем нужны. Утром я с ним перебросился о вчерашнем твоем предложении насчет товара... Он в принципе не возражает оказать помощь. Но у него свой план. Можешь мне поверить, у Абраши голова работает, как счетчик. Он на таких делах собаку съел.