Операция «Купюра» - [26]

– Нет. У первой жены родился мёртвый ребёнок. Она гриппом переболела в тяжёлой форме, её в больницу отвезли. А там услышали, что у ребёнка нет сердцебиения. Сделали кесарево. Это Марина, а Алла детей не хотела. Да, если честно, некуда было бы и кроватку поставить. Я у неё жил, в «хрущёвке», в «распашонке» – с тестем, тёщей, свояченицей, бабкой и дедом. Сама понимаешь, какая это радость.

– А у вас тогда… – Лиля всхлипнула. – Сын должен был родиться?

Странные люди эти бабы – им бы только слезу пустить, подумал Грачёв. Ведь не бездетная – такие хлопцы растут! А мамаша их в комнате запирает, чтобы клиентам не мешали…

– Нет, девочка, восьмимесячная. Маринка чуть не помешалась с горя, даже у психиатра наблюдалась.

– Сева, ты снова жениться не собираешься? – Лиля, похоже, никак не могла удовлетворить своё любопытство.

– Нет, накушался, – резче, чем нужно ответил Грачёв. – Кроме того, так даже лучше. Для преступников нет лучшего оружия против оперов, чем их семьи. Себя-то не жалко, знали, на что шли, а вот шантаж с катушек срывает. То и дело угрожают похитить и убить ребёнка, в очередь изнасиловать жену… Чаще это просто голый трёп. Но, бывает, и до дела доходит. Это уж на кого нарвёшься – бандиты тоже все разные. Вот мы с Сашкой Минцем – самые удобные в этом смысле кадры. Готовы к выполнению практически любого задания, и отвечаем только за себя. Правда, относимся мы к разным министерствам, но работаем в одном здании…

– А за матерей не боитесь? – Лилия поёжилась под пальто, хоть в машине и работала печка.

– Матерей, тьфу-тьфу, как-то не трогают. – Грачёв сплюнул через плечо. – Кроме того, моя мать живёт в Сочи, а Сашкина умерла. Так что… – Всеволод не договорил, с трудом подавляя зевоту.

– А Сашка – красивый мужик! – с улыбкой, покачивая длинными серьгами, сказала Лилия. – Я-то его за «чурку» приняла, а он «абрамчик» оказался. Он, говоришь, холостой?

– Да, и никогда не был женат. У него какой-то сдвиг на этом – ждёт свою принцессу. Но если так, перекусить – тогда без проблем.

– Он прямо как восточный принц! – восхищённо сказала Лилия. – Ему бы чалму с пером, халат и шальвары.

– И гарем не помешало бы! – не сдержался Грачёв. – Интересная история – я ведь его родителей знаю обоих. В кого он такой чёрный, не могу понять…

– Никогда не думала, что увижу в натуре Горбовского! – продолжала делиться впечатлениями Лилия. – А по телевизору пару раз слушала его, в газете портрет был напечатан. Конечно, никогда не исключала, что попаду в милицию – профессия такая. – Лилия совершенно не стеснялась, и говорила даже с некоторым вызовом. – Но собиралась куда-нибудь в райотдел, в «обезьянник»…

– Да что ты! – искренне возмутился Грачёв. – С твоей-то внешностью нужно сразу в Главк!

– Я тебе правда нравлюсь? – Лиля кокетливо склонила голову на бок и поиграла глазами.

– Ты красивая – это факт. А с очевидным не спорят. – Всеволод завертел руль вправо, и машину въехала во двор.

Лилия, щёлкнув замком, открыла дверцу и изящно выбросила ножку на асфальт. Грачёв, выбравшись наружу, запер дверцы, подошёл к Лиле сзади. Она, подняв голову, смотрела на свои окна.

– Спят, мазурики. Свет не горит…

На холоде голова стала ясной, и Грачёв жадно вдохнул воздух.

– Вот и зима пришла… Ну что, пойдём? Провожу тебя до дверей, чтобы спокойным быть. Ты где работаешь?

– А вот там, в школе! – Лиля указала куда-то в темноту. – И в нашей детской поликлинике.

– Кем? – удивился Грачёв.

– Уборщицей. Детей же надолго одних не бросишь, а в ясли и в садик не хочу их отдавать. Они там только болеют, с ними надо сидеть – никакого заработка. Старший совсем самостоятельный стал, даже газ зажигает. Ну, а я тем временем кручусь, как могу – позирую, ещё кой-чего. Жизнь дорожает, и никому до нас дела нет. На всё один ответ: «Не мы вам детей рожали!» А я не хочу, чтобы Костик с Яшкой были одеты-обуты хуже, чем другие. И Жорка Петкун пусть не воображает, что мы без него пропали. Мне, может, и противно бывает клиентов брать, особенно к себе домой. А я вспоминаю, что Петкуну изменяю – развод-то не оформлен! Вроде, и на душе легче…

Они вошли в подъезд, вызвали лифт. И Грачёву опять показалось, что Лиля чего-то ждёт от него, но первая заговорить боится.

– Не понимаю, как ты можешь этим заниматься! – Всеволод всё же дал волю эмоциям. – Любой урод может снять. Садист, ворюга, да и просто психический. А у тебя ещё и дети дома. Не только собой рискуешь, но и ими тоже…

– А это – как судьба, – тихо ответила Лилия и первой вошла в спустившийся лифт. – От жизни детей всё равно не спрячешь. Весь век дома не просидишь. И там со всяким сбродом встретиться придётся. А что касается клиентов… – Лилия вышла из кабины, потянула за собой Грачёва. – Они всегда «пузырь» ставит, для тонуса. Вденешь стакан-другой, вроде и рожи его не видишь…

– Ну, всё, завтра к Подболотову пойдёшь. – Они остановились у дверей квартиры, и Лиля умоляюще взглянула на своего спутника. – Вроде, он ничего дядька, работящий – по субботам вплотную сидит. А ты всё-таки будь поосторожнее. Детей надолго одних не оставляй. Или хотя бы пусть они кому попало двери не открывают. По крайней мере, сейчас ты должна быть очень осторожна. Если жить не на что, я тебе одолжу – без отдачи.