Операция «Хрустальное зеркало» - [30]

— Вы тоже воюете на английские деньги.

— Неправда!

— На английские деньги приобретено ваше оружие и патроны. Люди, которые вами командуют, пребывают в Лондоне на английском жалованье, хотя вам они и не платят денег.

— Это свинство так о нас думать.

Анастазия встала и принялась ходить взад и вперед по келье. Она была зла, однако в этом приступе гнева казалась еще более красивой. Альберт следил за ней и, как тогда, в подземелье, готов был дорого заплатить за то, чтобы узнать, о чем она сейчас думает. Для него не подлежало теперь сомнению, что в ее лице он имеет врага гораздо более сообразительного и опасного, нежели Рокита. «Не хватало еще, чтобы она начала мне действительно нравиться. Тогда это будет история, совсем как в бульварном шпионском романе», — подумал он.

Неожиданно Анастазия снова присела около него.

— Как тебя зовут?

— Альберт.

— Меня интересует твое настоящее имя.

— А тебе не все равно?

— Нет.

— Почему?

— Объясню позже.

— Меня так долго приучали к тому, чтобы я позабыл о том, кто я на самом деле и как меня зовут, что я успел забыть. Забыл на самом деле.

— Ты мне не доверяешь?

Альберт сел, не обращая внимания на то, что одеяло почти совсем соскользнуло с него. Он был в бешенстве, говорил, стиснув зубы:

— Слушай, ты… Я не знаю, как тебя зовут. Но в этом деле вы только приобретаете, я же рискую потерять все. Меня сбросили сюда не ради твоих прекрасных глаз. Я тут вовсе не для того, чтобы спать с тобой да спасать твоего Рокиту. Схватят тебя — и на следствии ты прежде всего «сыпанешь» меня и порученное мне дело. Нет! От меня ты ничего не услышишь. Я тоже ни о чем не хочу у тебя спрашивать.

— И все-таки ты спрашивал? Хотел узнать, кто в УБ работает на Рокиту. Именно это и насторожило меня.

Он пожал плечами. Она коснулась пальцами его обнаженного плеча, осторожно погладила шею. Его раздражали эти нежности. Альберт знал, что он красивый мужчина и нравится женщинам. Но ему казалось, что она считает его простаком, который может, поддавшись ее ласкам, начать болтать о своих делах. Такие вещи, кажется, происходят в кино.

— Не изображай из себя Мату Хари, — сказал он. Анастазия отдернула руку.

— Я не предполагала, что ты хам…

— У моих наставников не было времени заниматься моим воспитанием.

— Тебе налить еще?

— Разумеется, — кивнул он.

Они еще выпили. Алкоголь согрел Альберта, монастырская келья стала казаться ему почти уютной.

— Ты прибыл оттуда. Скажи мне, что они собираются предпринимать дальше. С нами.

— Не знаю. Это меня не касается. Я только выполняю приказы.

— Не знаешь? — вспыхнула она. — Так кто же, наконец, знает об этом? Кто может сказать мне, что с нами будет?

— Я считал, что ты знаешь об этом лучше…

— Раньше я знала. Во всяком случае, мне казалось, что я знаю. Тогда был жив Перкун, он говорил, что необходимо бороться. Теперь я уже ничего не знаю. Одно мне ясно: мы не прекратим борьбу до тех пор, пока здесь будут хозяйничать люди, состоящие у Москвы на жалованье.

Альберт зевнул.

— Я не собираюсь агитировать тебя за коммунистов, как ты, наверно, догадываешься. Но ты их не знаешь. Совершенно не знаешь. Если бы они состояли на жалованье у Москвы, то можешь быть уверена: Роките не пришлось бы отсюда бежать. Впрочем, — зевнул он громко, — может быть, ты переменишь пластинку?

— Хорошо, — согласилась она. — В таком случае скажи, действительно ли «Интеллидженс Сервис» так сильна. Рокита утверждает, будто вы целыми годами способны терпеливо добиваться того, чтобы устроить своего человека на какую-нибудь ответственную должность, что вы копаетесь в прошлом разных людей и потом, шантажируя их, принуждаете работать на вас.

— Рокита начитался дурацких книжонок. Но это ему не повредит.

— Ах, — вздохнула она. — Даже не верится, что есть такие страны, как Англия, где война уже действительно закончилась. Там можно отправиться гулять в лес, не боясь, что тебя пристрелят…

— Тут тоже будет спокойно. Через год-два… — пробормотал он, едва борясь с одолевавшей его сонливостью. — Ты уже уходишь? — встрепенулся он.

— Ухожу, — бросила она от самой двери. — Я подумала, что не смогла бы лечь с тобою в постель.

— Почему?

— Потому что не знаю твоего настоящего имени.

— У тебя странные понятия о морали. Довольно забавные.

Он услышал, как хлопнула дверь. И сразу уснул как убитый.

Назавтра в двенадцать часов дня Альберт сошел с поезда на главном вокзале в Варшаве и отправился на свидание с человеком, которого он называл полковником Джонсоном. Четыре часа спустя он, уже в форме майора Войска Польского, мчался по шоссе в сторону города Р., сидя за рулем массивного грузовика ГАЗ с эмблемами Красного Креста.

В Р. он прибыл ровно через сутки. Альберт поставил машину на территории воинских казарм, а потом навестил портниху Франсуазу Лигензу и передал ей записку для Рокиты. Затем, как свидетельствует дело, носящее шифрованное название «Хрустальное зеркало», майор С-25 зашел в кафе-кондитерскую, заказал две чашечки черного кофе и съел несколько пирожных.

По пути на виллу Рачинской, где Альберт собирался в последний раз переночевать, он заглянул к Яруге. Они обменялись всего лишь несколькими фразами. Уже прощаясь, Альберт вдруг спохватился, вспомнив о каком-то важном деле: