Операция без выстрела - [45]

Ответ другу «П» Дипломат решил отправить на следующее утро. После коротких размышлений открыл оцинкованный ящик, где Орех хранил продукты, и ужаснулся: запасы еды совсем подошли к концу. Медлить с отправкой почты шпион не стал и двинулся на пункт связи, приказав радисту из бункера не выходить.

Небо переливалось тысячами ярких звезд, в лицо дул ветерок, под ногами шуршали листья. В эту пору он любил прогуливаться по безлюдным улицам Обербойрена, где после окончания шпионской школы поселился на специальной конспиративной квартире американской разведки. Непременным спутником его во время ночных прогулок был Орех, которого тоже готовили для опасного путешествия на Украину.

Как-то радист пожаловался ему, что в СССР засылают недостаточно обученных специалистов:

— Что могут сделать там такие, как я? Вы же знаете, у меня ни образования, ни опыта. Господа заботятся об одном — как уладить собственные делишки. А им бы не мешало пройтись по лесам Галиции, понюхать, чем там пахнет.

Как ни уверял его эмиссар, что тоже собирается на Украину, радист не поверил. Чтобы подбодрить Ореха, Дипломат сказал только:

— В подполье есть наши опытные кадры, на них можно положиться.

…Теперь он имел возможность лично проверить правдивость этого утверждения. В конце концов, на западе начинали в этом сомневаться. Когда приходила информация из-за «зеленого кордона» — так оуновцы называли границу с СССР, — первым вопросом было: «Как там, что-нибудь еще есть?» Заинтересованные лица, связанные с американской разведкой, упорно искали факты про «борющуюся Украину». И разведка требовала, чтобы националистическая пресса освещала дело так, словно борьба усиливается.

Кроме того, американцев интересовали перемены, происшедшие в СССР за последние годы. Поэтому Дипломат получил задание собирать информацию о жизни и быте советских людей. Эти данные были нужны для соответствующей подготовки новых агентов.

Легализоваться эмиссар не мог, разыскивать оуновцев, адреса которых получил от Гриньоха, тоже не решался — слухи про явку с повинной многих бывших националистов дошли и до Западной Германии, где свили себе гнезда разные антисоветские организации. Оставалось одно: верить в способности руководителей подполья и рассчитывать на их помощь.

«Не торопитесь устанавливать контакты, — снова вынырнуло в памяти предостережение их инструктора. — Чаще всего провалы случаются при первой встрече с представителями подполья. Не теряйте бдительности: чекисты могут напасть на ваш след и постараются устроить вам ловушку».

Теперь резидент дорого заплатил бы за самую ничтожную информацию о друге «П»…

Шпион действовал спокойно, расчетливо. Некоторое время издали следил за белым каменным крестом, под которым был тайник для переписки. Потом спустился в овражек, вынул пистолет, прислушался. Вокруг царила тишина. Несколько успокоившись, он спрятал оружие в карман.

Оставалось сделать небольшой крюк, чтобы приблизиться к пункту связи с другой стороны.

Низиной он миновал заросли шиповника, перепрыгнул через канаву. Дальше, за перелеском, виднелась проселочная дорога, освещенная луной. Поту сторону дороги стоял крест. Почти вплотную к нему подступала рощица белоствольных берез.

То ли расстояние до пункта связи было еще довольно большим, то ли успокоительно действовала погожая ночь, но эмиссар шагал вперед, почти не прячась. Вдруг сзади зашуршало, и на спину навалилось что-то тяжелое, пригнуло к земле. Руки выкрутили назад. Кто-то крепко связал их веревкой.

Незнакомцев было четверо. Они молча ощупали карманы Дипломата, обезоружили его и повели в лес, в противоположную от бункера сторону.

Минуты ожидания тянулись медленно. Мужчина в сером сардаке[23], солдатских галифе и кирзовых сапогах выходил на шоссе всякий раз, как только появлялась машина со стороны Рогатина.

В этот ранний час Галич еще спал, поэтому урчание мотора доносилось до колодца на седьмом километре от города особенно явственно. Мужчина проводил взглядом грузовик и снова побрел к трассе, где, погасив фары, только что остановилась легковушка.

Открылись дверцы, из машины вышли двое. Прихватив пустое ведро, направились к колодцу.

— Что стряслось, Микола? — спросил Кротенко Мамчура, когда тот провел чекистов за песчаную насыпь.

— Срочная информация, и весьма важная…

— Ну что ж, рассказывайте, — попросил Тарасюк.

— Вскоре после нашей встречи под «страшным дубом» Песня связался с парашютистом, о котором вы, товарищ полковник, рассказывали мне, — начал Микола. — Десантников оказалось двое. Они, видно, набрались страху и всячески оттягивали встречу. Песне это надоело. Он приказал боевикам выследить гостей, устроил засаду. На следующий раз к пункту связи эмиссар пришел один. Его схватили и привели к Песне. И что бы вы думали? — усмехнулся Микола. — Он оказался моим старым знакомым, можно сказать, «крестным» отцом. Это тот самый бывший учитель Михайло Ильчишин, который втянул меня в организацию националистов. О нем я рассказывал вам, товарищ полковник, еще там, под Берлином. Как обрадовался он, увидев меня! Обнимал, целовал, хвалил, что я сохранил верность ОУН. А на следующий вечер мы посетили его бункер. Он был в плохом состоянии, поэтому Ильчишин переселился ко мне в бункер. Песня возражать не стал. Даже больше: приказал Бегунцу и своим боевикам расширить центральное помещение за счет маленьких «комнат» и улучшить вентиляцию.