Операция "Бешеные лошади" - [54]

— Однако, — тяжело вздохнул он, — и выбора у нас нет. Или бросить, или всё же заплатить. Вопрос — чем? Золота у нас нет, серебра — нет. Но если не платить ни золотом, ни серебром, то надо расчитываться зерном.

— Так вот, — обвёл он всех собравшихся внимательным, злым взглядом. — На сегодняшний день наше положение таково.

— По оценке землемера, согласно представленных им и согласованных в Совете планов, мы имеем: В деревне бондарей, с учётом оттяпанных было ими огородов, которые они уже вернули взад…, - бросил он сердитый взгляд на мгновенно смутившуюся Машу, — у нас там тридцать пять десятин пашни. И ещё ровно сто десятин — под новой вырубкой.

— На Медвежьей Поляне у нас сто пять десятин пашни. Было больше, но часть заняла крепость Берлог. И как крепость, с небольшим прилегающим участком в семь десятин под небольшой будущий посад, из пахотных, арендных земель исключена и полностью передана в нашу собственность. Соответственно и из налогов она исключена. Плюс к этому, в Райской Долине у нас имеется ещё тридцать десятин пашни.

— Итого, общим счётом мы имеем в аренде у города двести семьдесят десятин пашни.

— Точно! Точно, как и говорил Голова…, - неожиданно ткнул он в сторону Мани указательным пальцем. — Точно двести семьдесят десятин! Тютелька в тютельку!

Неожиданно Сидор с силой хлопнул себя ладонью по лбу и со злым, потрясённым видом уставился ошарашенно на друзей.

— А это значит…

— Это значит, что нас давно и плотно пасут, — резко перебил Сидора профессор. — Это значит, что это и козе понятно, — раздражённым, злым тоном снова перебил он его. — Но ты же у нас не коза. Ты…., - резко оборвал он себя, сердито глядя на Сидора.

— Только до тебя, Сидор, подобные элементарные вещи доходят, как до жирафа на восьмые сутки. А остальным всё давно уже кристально ясно.

— А знаете что ещё интересно, — не обращая внимания на бухтение профессора, невесело ухмыльнулся Сидор.

— Я в Совете специально узнавал. Прикинулся дурачком…

— Было бы кем прикидываться, — тихо пробурчала Маня себе под нос, косо на него посмотрев.

— В общем, я выяснил одно маленькое уточнение, — немного повеселев, с ухмылкой глядя на неё, улыбнулся Сидор. — Узнал что будет, если мы используем занятый нами участок под выращивание не зерновых, которыми надо расплачиваться, а под любые другие культуры.

— Под картошку, например. Под гречиху.

— Под шишко-ягоду…, - внимательно посмотрел он на друзей, внезапно замолчав.

Выждав томительные пару минут он, растягивая слова, медленно выдавил из себя:

— Правило: Любой арендатор может засаживать свой участок всем чем хочет, хоть лопухами. Но рассчитываться с городом он обязан только зерном. Пшеницей твёрдых сортов.

— Нам же, в виде исключения, — злобно оскалился он, — согласны сделать поблажку. Подчёркиваю! С нас, в виде исключения, согласны взять арендную плату за все года по Райской Долине…

— Да не тяни ты! — рявкнул на него не выдержав уже Корней.

— Они согласны взять должок нашими черенками княжеской шишко-ягоды, — с тяжёлым вздохом закончил Сидор. — Треть от того, что у нас есть. За всю Райскую Долину они хотят тринадцать тысяч наших черенков. Отдаём, и по ней — никаких долгов.

— Не дам! — неожиданно зло рявкнула Маша, звонко хлопнув по столу ладонью.

Взъерошенная, с гневно сверкающими глазами она в этот момент была удивительно хороша, и Сидор, глядя на неё, только в этот момент понял, что же так привлекло в ней Корнея. Что в ней было такого, что заставило его бросить все свои дела и остаться вместе с ними в этом, по большому счёту, заштатном, маленьком городке на окраине людского мира. Где для него, как для воина, специалиста экстра класса, не было совершенно никакой профессиональной перспективы. Чтобы ему не говорили обратное и какие бы сказки не рассказывали в Городском Совете. И что постепенно всё чётче и чётче понимал сейчас Сидор, глядя на любующегося Машей Корнея.

— Итак, — обвёл он всех присутствующих внимательным, сразу построжавшим взглядом, — если кто уже подзабыл, повторю.

— Для того чтобы эти двести семьдесят десятин земли перешли в нашу собственность, со всех нами арендованных земель в закрома города нам надо поставить — двести восемьдесят три тысячи пятьсот пудов пшеницы твёрдых сортов. Или заплатить один миллион триста пятьдесят тысяч золотых. В случае выкупного платежа.

— Блин! — ошарашенная Маша в полной прострации смотрела на него, растерянно хлопая глазами.

Похоже было что до сего момента она просто не потрудилась толком подсчитать сколько же они всего должны. И если потребную сумму в деньгах она себе хорошо представляла, то о количестве потребного зерна она как-то раньше совершенно не задумывалась. Похоже, это для неё стало сейчас настоящим откровением.

— Поскольку такие безумные деньги платить мы не собираемся, то вопрос один — где взять столько зерна. И желательно не растягивать это на тридцать долгих лет, а рассчитаться с городом за год, за два. Кто знает что этой публике за такой долгий срок ещё в бошку втемяшится. Так что надо уложиться в год, два. Максимум в три.

— Ты хочешь засеять поле, а потом весь урожай сдать в счёт погашения долга? — понимающе кивнула головой Маня. — Честно говоря, и у меня за эти дни не раз мелькала подобная мысль, да останавливало то, что некому сеять.