Операция «Андраши» - [73]
— Вот это дело. Ну, раз вы решили…
Он перешел к необходимым частностям, и Том заметил, что слушает его с напряженным вниманием.
— До Емельянова Двора, — говорил Станко, отсчитывая мили изящным взлетом пальцев правой руки, — зам нужно будет ползти между Сушацем и Сишацем. Ползти по старому рву. Ты его знаешь, Митя. Ползти, только ползти, потому что на правом склоне и на левом склоне стоят часовые с ракетницами. И на обоих склонах по пулемету. — Станко раскинул руки. — Но если вы будете ползти совсем тихо, без единого звука, они вас не увидят и не услышат, понимаете? Ну а когда вы проберетесь между Сушацем и Сишацем, тогда бегите к каналу, понимаете? Вы должны бежать, потому что за каналом, — теперь он рубил воздух ребром ладони, быстро, яростно, — вам нужно перейти железную дорогу до трех часов. Потому что в три часа в обе стороны проходят патрули. — Он неожиданно обернулся к Боре. — Так сколько их, говоришь? Пятеро? Слишком много. Пройти могут трое. Ну, четверо.
Корнуэлл молчал,
— Значит, они смогут сами пробраться, Станко? — спросил Бора. — Одни?
— А что же? Раз у нас, троих, получилось, так получится и у других троих. Или четверых. Если они все надежные люди. И умеют двигаться быстро и без шума.
Бора сказал медленно:
— Но их семеро. Считая двух пленных.
В наступившей тишине Станко опустил глаза и сказал зло:
— Ты думаешь, я не провел бы семерых, если бы там могли пройти семеро?
Бора произнес вслух то, что думали они все:
— То есть семеро наших…
На этом они кончили. Корнуэлл уже даже не слушал. Они торопливо попрощались со Станко и его бойцами. И с Борой.
Он сжал руку Боры обеими руками:
— Дурак ты старый, Бора. Ну, чего ты от нас уходишь?
Но Бора покачал головой, глядя на их руки, сплетенные в пожатии.
— У тебя нет больше сил терпеть, Бора, так, что ли?
Бора отнял руку, шагнул вперед и стиснул его в неуклюжих объятиях. Маленький крючковатый нос Боры тыкался в его щеку, голос Боры бормотал бессмысленные слова.
Когда они начали подниматься в гору, он оглянулся. Те четверо уже вдалеке смотрели им вслед. Он увидел, как они помахали ему и скрылись за деревьями справа.
Корнуэлл повел их назад, в Бешеново. Они вновь поднялись по дороге к каменоломне и вскарабкались по склону среди молодых лиственниц. Тесной кучкой они вошли в лес на гребне. Он, Митя, Корнуэлл. И двое пленных.
Глава 17
В монастыре Корнуэлл развязал Андраши и девушку — без объяснений, молча, и так же молча связал пленных. Связал и вытолкнул в соседнюю комнату. Потом вернулся и сел, привалившись к стене, ни на кого не глядя.
Но Андраши тут же принялся снова доказывать, что им следует вернуться к реке, перебраться на другой берег, найти безопасное убежище. Они не мешали ему говорить. Том перехватил взгляд Мити и отвернулся. Он знал, о чем думает Митя. Он сам думал о том же.
Наверное, и Андраши об этом думает. Андраши просто тянет время. В надежде, что вдруг найдется какой-нибудь другой выход.
Но другого выхода не найдется.
Андраши и Митя заспорили, хотя спорить было не о чем. Митя говорил:
— Да, это правда. Спасая себя, мы вынуждены будем спасать и вас, таких людей, как вы. Это очевидно.
— Интересно, — говорил в ответ Андраши. — Ведь то, что им требуется от меня, — это, так сказать, вклад в будущее. Наука об атомах еще очень, очень молода.
Том сказал — просто чтобы сказать что-нибудь:
— То есть уже не для этой войны?
— О, возможно, я, кроме того, требуюсь им и для этой войны. — Андраши даже сумел усмехнуться. — У них есть выбор.
И тут вдруг он ясно понял, что ему хочется сказать, что ему хотелось сказать все это время.
— Правильно, — сказал он. — Выбор есть. Сейчас, верно? Вот здесь. — Он указал на соседнюю комнату. — В том, что касается этой войны, вопрос стоит так: вы или они, верно? Выигрыш или проигрыш. Спасем мы вас или спасем их?
— Вы можете взять их с собой.
— Нет. Теперь уже не можем. Андраши испробовал другую тактику:
— Тогда я обличу вас в убийстве. Сообщу вашим правительствам, что вы убийцы.
— Мы теперь все убийцы.
— Так, значит, можно спасти мир с помощью убийств?
— А как-нибудь иначе можно? Андраши зло посмотрел на него.
— Ах, так, значит, кровь за кровь? Вы, конечно, думаете о тех двух женщинах?
— Если хотите. Но это неважно.
Он не заметил, что Корнуэлл встал. Он даже не подобрал ноги, когда Корнуэлл, пошатываясь, прошел мимо. В трех шагах перед ним Андраши наклонялся вперед и размахивал руками. Ему почудилось, что Корнуэлл как будто вошел в соседнюю комнату.
— Это чудовищно!.. — кричал Андраши.
Но конец фразы утонул в ошеломляющем грохоте автоматной очереди.
Одна очередь. Еще одна. И тишина.
Они вскочили на ноги, но они не успели. Корнуэлл, спотыкаясь, прошел по двору мимо двери. Они увидели, как рука в хаки подняла автомат. Они увидели, как дернулось и вскинулось его тело, отброшенное назад пулями. Они увидели, как он упал навзничь на груду досок. Когда они подбежали к нему, у них недостало сил посмотреть на размозженную голову без лица.
Они стояли посреди двора, как смятые глиняные фигурки, А жизнь уходила от них, лишая их последних остатков достоинства, и самое их присутствие тут было грязным кощунством. Ничто не вторгалось в их тупое молчание, только где-то вдали с окутанных туманом деревьев падали капли росы — где-то там, в мире, который закрылся для них, живой частью которого они перестали быть. Минуты втаптывали их в землю, слагаясь в мертвую тяжесть пустых часов.
Книга известного английского писателя, ученого и публициста Бэзила Дэвидсона, изданная в 1960 году, посвящена восстановлению истории древних цивилизаций в Африке. Что такое «копи царя Соломона»? Кто построил «Акрополь» в Зимбабве? Кто были безвестные гении, создавшие шедевры Бенина? Пребывала ли Африка до появления там европейцев в состоянии дикости или же африканцы создали развитую самобытную культуру? Читатель найдет здесь ответы на все эти вопросы. Дэвидсон пытается развенчать миф, будто Африка – континент, не имеющий истории.Книга Дэвидсона в свое время вызвала громадный интерес и переведена на многие языки.
В книге четыре повести. «Далеко от войны» — это своего рода литературная хроника из жизни курсантов пехотного училища периода Великой Отечественной войны. Она написана как бы в трех временных измерениях, с отступлениями в прошлое и взглядом в будущее, что дает возможность проследить фронтовые судьбы ее героев. «Тройной заслон» посвящен защитникам Кавказа, где горный перевал возведен в символ — водораздел добра и зла. В повестях «Пять тысяч миль до надежды» и «Ветер удачи» речь идет о верности юношеской мечте и неискушенном детском отношении к искусству и жизни.
В книге активный участник Великой Отечественной войны, ветеран Военно-Морского Флота контр-адмирал в отставке Михаил Павлович Бочкарев рассказывает о суровых годах войны, огонь которой опалил его в битве под Москвой и боях в Заполярье, на Северном флоте. Рассказывая о послевоенном времени, автор повествует о своей флотской службе, которую он завершил на Черноморском флоте в должности заместителя командующего ЧФ — начальника тыла флота. В настоящее время МЛ. Бочкарев возглавляет совет ветеранов-защитников Москвы (г.
Эта книга — о механизированном корпусе, начавшем боевые действия против гитлеровцев на Калининском фронте в 1942 году и завершившем свой ратный путь в Берлине. Повесть состоит из пяти частей, по существу — самостоятельных произведений, связанных сквозными героями, среди которых командир корпуса генерал Шубников, командир танковой роты Мальцев, разведчик старшина Батьянов, корреспондент корпусной газеты Боев, политработник Кузьмин. Для массового читателя.
Книга документальна. В нее вошли повесть об уникальном подполье в годы войны на Брянщине «У самого логова», цикл новелл о героях незримого фронта под общим названием «Их имена хранила тайна», а также серия рассказов «Без страха и упрека» — о людях подвига и чести — наших современниках.
Роман Робера Мерля «Уик-энд на берегу океана», удостоенный Гонкуровской премии, построен на автобиографическом материале и описывает превратности солдатской жизни. Эта книга — рассказ о трагических днях Дюнкерка, небольшого приморского городка на севере Франции, в жизнь которого так безжалостно ворвалась война. И оказалось, что для большинства французских солдат больше нет ни прошлого, ни будущего, ни надежд, а есть только страх, разрушение и хаос, в котором даже миг смерти становится неразличим.