Опекун - [26]

— В кафе были, она испачкалась случайно. Ничего страшного.

— Что испачкалась — ничего страшного. А то, что ты ее отцу врать заставляешь — очень страшно.

— Ну, Аркаш, ну я был неправ…

— Я залез в ее телефон. Вы каждый день по ночам по сорок минут говорите. Ей спать нужно, а не разговоры разговаривать. Ты, блин, взрослый человек, а ведешь себя, словно тебе пятнадцать.

— Ну, Аркаш…

— Значит так. Телефон этот я у нее забрал. И встречаться с тобой ей больше не позволю. Все! До свидания! — и он повесил трубку.

— Блин, — сказал я вслух. — Пипец, Сереженька. Так проколоться!

Ну, ладно, — думал я, — помешать мне встречаться с Машкой у тебя не получится. В наш век телефонии и интернета это невозможно. Дома же в светелке ты ее запереть не сможешь? Не сможешь. Ей, по крайней мере, в школу ходить и гулять надо.

Телефон забрал. Дерьма-то, новый куплю, — думал я дальше. — А если ты по-серьезному что-то предпринять постараешься, то это война. Монтекки, Капулетти, блин. Нет, причем тут Джульетта? — я даже недоуменно потряс головой. Попытался вспомнить произведение, более подходящее к ситуации по сюжету. Но ничего, кроме конфликта между отцом и бабушкой Лермонтова, мне не вспоминалось.

— Так, я кто? Бабка или папка? — усмехнулся я.

Машка позвонила около половины девятого. С Аниного телефона, естественно.

— Он у меня телефон забрал, — быстро сказала она.

— Не страшно. Куплю тебе новый. Сегодня после уроков подъеду.

— У меня сегодня четыре, — и Маша дала отбой.

Я зашел в салон и купил дешевенький телефон. Я выбирал исключительно по размеру, самым маленьким оказался «Самсунг». По дороге к Маше остановился у Курского вокзала. Купил у метро левую симку, подумал и купил еще одну.

Через полчаса я занял наблюдательную позицию напротив дверей школы. Как прозвенел звонок, было слышно даже в машине. Через несколько минут я громко и грубо выругался. Из дверей вышел Аркадий, он держал Машу за руку.

Я завелся и быстро убрался из пределов видимости. В зеркало успел заметить Машкин взгляд мне вслед.

Отъехав за пару домов, я позвонил Ане.

— Ань, — сказал я, — тут у нас детектив намечается. Я сейчас возле школы стою. Ты далеко?

— Нет, только вышла.

— Ты мою машину помнишь?

— Помню.

— Я слева от школы, аварийкой мигаю. Видишь?

— Вижу.

— Подойди, пожалуйста.

Через минуту Аня села в машину рядом со мной.

— Здрасьте, — поздоровалась она. Глаза ее светились любопытством.

— Привет, — сказал я. — Я купил Маше новый телефон, передай ей, пожалуйста. Завтра, а лучше, если сумеешь, сегодня, — и протянул Ане «Самсунг».

Увидев аппарат, девочка ойкнула и покачала головой.

— А что с ее айфоном?

— Разве она не говорила? Она же утром с твоего звонила.

— Она сказала, что дома забыла, а позвонить срочно надо.

— Могла забыть, могла и потерять, — оценив конспирацию, сказал я. — Вот, купил на всякий случай, передай, пожалуйста.

— А почему детектив? — спросила Аня, засовывая телефон в карман.

— Ты Машиного папу сегодня в школе видела?

— Да. Он ее почему-то встречать пришел. Так бы мы с ней вместе домой пошли, а теперь мне одной тащиться.

— Я подвезу.

— Правда? Класс! — обрадовалась Аня.

— Он не хочет, чтобы я с Машей часто виделся. Имеет право, — вздохнул я. — Он папа, я дядя.

— И вы будете встречаться тайно? Ой, здорово! — Аня даже хлопнула в ладоши. — Дядя Сережа, я на вашей стороне. Машка жаловалась, что папа у нее скучный. А вы нет.

— Ну, хорошо, поехали, — я включил передачу. Чтобы не столкнуться с Аркадием, я повез Аню вокруг. Она вертела головой.

— Первый раз на переднем сиденье еду, — довольным голосом сообщила она.

По новому телефону Машка успела позвонить всего пару раз. Аркадий нашел, отобрал и на глазах ребенка выбросил в окно. Нашим вечерним сказкам пришел конец. Контакты мы теперь могли поддерживать только через Аню. Иногда, когда Аркадия не бывало дома, Маша звонила по домашнему.

Потом я купил ей новый телефон, и Машка домой его не носила, прятала в укромном месте в подъезде. Но уже недели через две телефон пропал, очевидно, его кто-то нашел.

Чтобы встретиться со мной, Машка начала прогуливать уроки. Скрепя сердце я соглашался, хоть и понимал, что это, конечно, не дело.

Машка похудела, стала нервной, часто плакала, начала хуже учиться.

Аркадий, словно ревнивый муж, следил за нами. Иногда выслеживал. Он несколько раз обращался в опекунский совет с жалобами на меня. Говорил, что я плохо влияю на его дочь, и требовал оградить девочку от моих попыток встретиться с нею. Обращался даже в милицию. И мне как-то раз оттуда позвонили, и пригрозили судебным преследованием. Намекнули на возможно мое некое особое отношение к девочке.

Я злился, ругался и думал, что предпринять.

Однажды Аркадий позвонил и предложил встретиться, чтобы, как он выразился, поставить все точки над «и». Естественно, я согласился.

Мы сидели в той же «Шоколаднице» недалеко от его дома.

Я успел выпить две чашки кофе, выслушивая претензии. Когда Аркадий закончил, я сказал:

— Ты лучше бы работу искал, а не за дочерью следил.

Он взвился, обвинив меня в том, что ему приходится тратить время, бороться с моим влиянием вместо поиска работы. И что работу он уже нашел, но не может на нее пойти, потому что боится оставить Машку без присмотра.