Опечатанный вагон. Рассказы и стихи о Катастрофе - [118]

Шрифт
Интервал

красный и розовый, синий, желтый, зеленый.
И вот она идет к себе в детскую,
и приносит оттуда цветные мелки,
и с упоеньем рисует на книжке,
делает всем смешные рожицы и нацепляет очки.
Особенно старается над лысым и тощим мальчишкой,
пририсовала ему длинные красные усищи,
   а на кончике уса —
      стоит птичка

(1975)

Иегуда Амихай

Все это и составляет ритм танца

Перевод с иврита Андрея Графова

С возрастом мы все меньше зависим
от течения времени, его излучин. Тьма
порой настает в середине объятия у окна.
Лето кончается в середине любви, и любовь
длится осенью. Человек умирает
в середине беседы, и та делится на две части,
но один и тот же дождь льет над ушедшей частью
и над той, что осталась на месте.
А одна и та же мысль в голове у путника
длится из города в город и из страны в страну.
Все это и составляет ритм танца.
Странный ритм. Я уже не знаю,
кто танцор, а кто лишь марионетка.
Не так давно я нашел у себя старое фото,
на нем — девочка (она уже умерла) и я,
совсем еще дети, сидим обнявшись
у стены, под грушей. Девочка одной рукою
обняла меня, другою насмешливо машет
мне сегодня — из царства мертвых.
И я понял: одна надежда у мертвых —
их прошлое, но его забрал Господь.
(1988)

Иегуда Амихай

Не ныне и не здесь

Отрывки из романа

Перевод с иврита Зои Копельман

«Он же заметил однажды череп, плывущий по воде и сказал о нем: За то, что ты топил, утопили тебя, но и утопившие тебя будут в конце концов потоплены».

Мишна, Авот (3,6)

…Я видел сон. И было в том сне: вот я в Вайнбурге, городе, где родился. Звонят в церквах колокола. Я встал с места, где сидел, и оказался большим и взрослым, каким не был в детстве. Странное желание во что бы то ни стало купить новые туфли погнало меня из дому. Когда я выходил из квартиры, меня окликнула моя жена Рут и сказала, что в кухне засорилась раковина. Но я все равно ушел и очутился на изысканной улице, освещенной разноцветными лампочками по случаю скорого Рождества. Я никогда не покупал себе туфель сам. Когда я был ребенком, со мной ходила мать, а теперь со мной ходит жена (я имею обыкновение покупать обувь так, чтобы ноге сразу было удобно; по прошествии нескольких дней всегда оказывается, что туфли мне велики). У входа в мой дом, который вновь оказался моим иерусалимским домом, играли девочки. Этот мой дом опирается на три столба, словно голова человека, который в задумчивости подпер щеки обеими руками.

Маленькая Рут тоже играла там. Я сказал ей, что это невозможно, ведь я уже взрослый, а ее сожгли в страшных печах. Но она все равно скакала следом, как маленькая девочка, пока мы вновь не очутились на изысканной улице, освещенной разноцветными лампочками и похожей на улицу в Вайнбурге.

Мы вошли в обувной магазин. Я сказал ей: «Ты лучше выйди. Не то мы будем спорить из-за каждой пары туфель, которую я возьму в руки». Тут появилась моя мать и дала нам кисленькие леденцы. Она всегда говорит кислые леденцы хорошо утоляют жажду в походе! Я примерял туфель за туфлем, а маленькая Рут сидела напротив, и выражение лица у нее было сурово, как у ангела. Ее отец, местный раввин, доктор Манхейм, стоял на приставной лестнице, как всегда одетый в свой черный суконный костюм и накрытый талесом с замысловатым и тяжелым серебряным шитьем. Он стоял так, будто собирался проповедовать в синагоге. Я прохаживался взад-вперед по мягкому коврику, чтобы опробовать туфли. Неожиданно Рут сказала: «Всегда ты хочешь, чтобы тебе было удобно. Лишь бы только не жало. Ты даже жену себе подыскал с таким же именем, как у меня. Чтоб тебе было легко и удобно». В результате на ногах у меня оказались сандалии, да и те вдруг превратились в желтые тесемки.

Я проснулся, и острая боль ностальгии полоснула меня изнутри. Мне вдруг захотелось попасть в детство и в Вайнберг, где я родился, и я долго не мог успокоиться.


…Долго я не мог успокоиться после того сна. Почему мне снилось, как я покупаю туфли? Ведь вообще-то я не пижон, и мысли о покупке одежды меня не занимают. Размышляя таким образом, я столкнулся с господином Мендельсоном, агентом по продаже маргарина, который тоже приехал сюда из Вайнберга, как и мои родители. Обычно я не поддерживаю связей с многочисленными выходцами из Вайнберга, рассеянными по всему Израилю. Он рассказал мне, что наш раввин, доктор Манхейм, на старости лет собирается перебраться в Иерусалим.

Мендельсон ушел, а я стоял и смотрел, как движутся в небе облака. Вероятно, разлился Нил Я смотрел на движущиеся облака, как глухой всматривается в губы собеседника, чтобы по движению губ понять, что он говорит. Я хотел понять речь мира. А возможно, хотел узнать, что я должен в жизни сделать.

Я хотел забыть, но не знал точно, что именно. Наверное, надо поговорить с моей женой Рут, рассказать о тоске по детству и желании на несколько дней съездить в Вайнберг, одному. Но как объяснить ей эту тоску? Ведь репарацию моя мать уже получила. Тогда что же я собираюсь там делать? Может быть, отомщу за маленькую Рут, дочь Манхейма, которую жители Вайнберга отправили в крематорий?


…Невозможно вернуться туда, куда я возвращаюсь. Но ведь я приеду только чтобы закрыть дверь, которая в моей жизни не закрывается как следует. Дверь, которая пляшет в своем дверном проеме и мешает мне спать в Иерусалиме. Не исключено, что только в Иерусалиме эта дверь мешает мне спать. Как часто человек тревожится: все кажется ему, что он не запер дверь, не выключил газ, оставил кран открытым и вода вытекает впустую.


Еще от автора Юрек Беккер
Дети Бронштейна

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Боксер

Автор книги рассказывает о судьбе человека, пережившего ужасы гитлеровского лагеря, который так и не смог найти себя в новой жизни. Он встречает любящую женщину, но не может ужиться с ней; находит сына, потерянного в лагере, но не становится близким ему человеком. Мальчик уезжает в Израиль, где, вероятно, погибает во время «шестидневной» войны. Автор называет своего героя боксером, потому что тот сражается с жизнью, даже если знает, что обречен. С убедительной проникновенностью в романе рассказано о последствиях войны, которые ломают судьбы уцелевших людей.


Пепел и алмаз

 На страницах романа Ежи Анджеевского беспрерывно грохочет радио. В начале звучит сообщение от четвертого мая, о том, что в штабе маршала Монтгомери подписан акт о капитуляции, "согласно которому …немецкие воинские соединения в северо-западной Германии, Голландии, Дании… включая военные корабли, находящиеся в этом районе, прекращают огонь и безоговорочно капитулируют". Следующее сообщение от восьмого мая - о безоговорочной капитуляции Германии.Действие романа происходит между этими двумя сообщениями.


Яков-лжец

От издателя«Яков-лжец» — первый и самый известный роман Юрека Бекера. Тема Холокоста естественна для писателя, чьи детские годы прошли в гетто и концлагерях. Это печальная и мудрая история о старом чудаке, попытавшемся облегчить участь своих товарищей по несчастью в польском гетто. Его маленькая ложь во спасение ничего не изменила, да и не могла изменить. Но она на короткое время подарила обреченным надежду…


Поездка

Ежи Анджеевский (1909—1983) — один из наиболее значительных прозаиков современной Польши. Главная тема его произведений — поиск истинных духовных ценностей в жизни человека. Проза его вызывает споры, побуждает к дискуссиям, но она всегда отмечена глубиной и неоднозначностью философских посылок, новизной художественных решений.


Сыновья

Ежи Анджеевский (1909—1983) — один из наиболее значительных прозаиков современной Польши. Главная тема его произведений — поиск истинных духовных ценностей в жизни человека. Проза его вызывает споры, побуждает к дискуссиям, но она всегда отмечена глубиной и неоднозначностью философских посылок, новизной художественных решений. .


Рекомендуем почитать
Комната из листьев

Что если бы Элизабет Макартур, жена печально известного Джона Макартура, «отца» шерстяного овцеводства, написала откровенные и тайные мемуары? А что, если бы романистка Кейт Гренвилл чудесным образом нашла и опубликовала их? С этого начинается роман, балансирующий на грани реальности и выдумки. Брак с безжалостным тираном, стремление к недоступной для женщины власти в обществе. Элизабет Макартур управляет своей жизнью с рвением и страстью, с помощью хитрости и остроумия. Это роман, действие которого происходит в прошлом, но он в равной степени и о настоящем, о том, где секреты и ложь могут формировать реальность.


Признание Лусиу

Впервые издаётся на русском языке одна из самых важных работ в творческом наследии знаменитого португальского поэта и писателя Мариу де Са-Карнейру (1890–1916) – его единственный роман «Признание Лусиу» (1914). Изысканная дружба двух декадентствующих литераторов, сохраняя всю свою сложную ментальность, удивительным образом эволюционирует в загадочный любовный треугольник. Усложнённая внутренняя композиция произведения, причудливый язык и стиль письма, преступление на почве страсти, «саморасследование» и необычное признание создают оригинальное повествование «топовой» литературы эпохи Модернизма.


Прежде чем увянут листья

Роман современного писателя из ГДР посвящен нелегкому ратному труду пограничников Национальной народной армии, в рядах которой молодые воины не только овладевают комплексом военных знаний, но и крепнут духовно, становясь настоящими патриотами первого в мире социалистического немецкого государства. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Скопус. Антология поэзии и прозы

Антология произведений (проза и поэзия) писателей-репатриантов из СССР.


Огнем опаленные

Повесть о мужестве советских разведчиков, работавших в годы войны в тылу врага. Книга в основе своей документальна. В центре повести судьба Виктора Лесина, рабочего, ушедшего от станка на фронт и попавшего в разведшколу. «Огнем опаленные» — это рассказ о подвиге, о преданности Родине, о нравственном облике советского человека.


Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье (сборник)

«Алиса в Стране чудес» – признанный и бесспорный шедевр мировой литературы. Вечная классика для детей и взрослых, принадлежащая перу английского писателя, поэта и математика Льюиса Кэрролла. В книгу вошли два его произведения: «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье».