Опасный замок (сборник) - [33]

– Ничего, – отвечала Августа, – за исключением нескольких драгоценностей, которые, не знаю зачем, я захватила в дорогу. Письмо, оставляемое мной здесь, уполномочивает моего верного менестреля возвратить свою свободу, сказав сэру Джону Уолтону, кто была особа, которую он считал в своей власти.

– Однако будьте осторожнее, спускаясь с этой лестницы. Она заботливо скрыта и ведет к потайной двери, где, я полагаю, нас ожидают лошади. Мы должны будем идти в темноте.

В продолжение этого времени сестра Урсула, которую мы в последний раз называем монастырским именем, сняла монашескую рясу и облеклась в монашеский плащ. Она провела подругу различными переходами, и наконец леди Беркли, сердце которой сильно билось, увидела бледный свет луны, слабо озарявший серые стены древнего аббатства. Услыхав совиный крик, беглянки направились к большому вязу и, подойдя к нему, нашли четырех лошадей и вооруженного воина.

– Леди Маргарита, – сказал он, – мы не должны терять ни минуты. Вы только скажите, куда нам ехать.

Леди Маргарита отвечала ему тихо, и проводник постарался как можно тише и осторожнее удалиться из замка.

Глава XII

Можно судить, каково было удивление рыцаря де Валенса и аббата Джерома, когда они увидели в келье отсутствие Августина и догадались, что сестра Урсула последовала за ним. Тысяча грустных мыслей удручала сэра Аймера, которому было стыдно, что он попался в ловушку мальчика и послушницы. Почтенный аббат не менее раскаивался, так как это он посоветовал кроткое обращение. Тотчас же произведен был розыск, который только и обнаружил, что молодой странник ушел с сестрой Урсулой, – происшествие, встреченное женским населением монастыря с удивлением и ужасом; монахи же особенно удивлялись такому сближению красоты с уродством.

– Пресвятая Богородица! – воскликнула одна монахиня, – кто бы мог подумать, чтобы столь ревностная послушница, как сестра Урсула, которая недавно еще проливала слезы о преждевременной смерти отца, была способна убежать с мальчиком, которому едва исполнилось четырнадцать лет.

– Святая Бригитта! – восклицал аббат Джером. – Что могло побудить такого красивого молодого человека сойтись с таким безобразным существом, как сестра Урсула?

– Я пошлю солдат во все стороны на поиски беглецов, – сказал рыцарь, – если только это письмо, которое юноша, без сомнения, оставил, уходя, не разъяснит нам дела.

И сэр де Валенс не без удивления громко прочел следующее:

«Я, нижеподписавшийся, живший недавно в монастыре Святой Бригитты, заявляю вам, отец Джером, что, заметив ваше намерение обращаться со мной как с арестантом и шпионом, я решил выйти на свободу, лишать меня которой вы не имеете ни малейшего права, и поэтому оставляю ваше аббатство. Скажу более: найдя послушницу, называемую сестрой Урсулой, которая, по монастырским правилам, может возвратиться в мир, если после годичного испытания не пожелает постричься, я с удовольствием решил помочь этой несчастной, которую никто не смеет удерживать насильно.

Что касается вас, сэр Джон Уолтон и сэр Аймер де Валенс, английские рыцари, командующие гарнизоном в Дуглас-Дейле, могу вам сказать, что мое поведение по отношению к вам было следствием тайны, известной только моему верному менестрелю Бертраму, сыном которого я счел за нужное назваться. Так как я имею свои мотивы не открывать лично этой тайны, то дозволяю менестрелю Бертраму, и даже приказываю ему, объяснить вам, с какой именно целью я приходил в замок Дуглас. Когда вы все узнаете, мне останется только выразить вам мои сожаления за то, что вынудил вас к угрозам применить насилие и еще большие строгости.

Но что касается сэра Аймера де Валенса, я прощаю ему ошибку, в которую он впал по моей вине; я всегда встречусь с ним с удовольствием, как со старым знакомым, а роль, которую он играл в последние дни, сочту за шутку.

Но что касается вас, сэр Джон Уолтон, то я предоставляю вам спросить у себя: можете ли вы забыть и могу ли я простить вам ваше поведение со мной? Я полагаю, что вы поймете, почему с этих пор должны окончиться все отношения между вами и мнимым Августином».

– Это безумие! – воскликнул аббат по окончании чтения, – это чистейшее безумие! И я не удивляюсь, ибо помешательство – весьма естественное последствие этой заразной болезни. Я прикажу, как только арестуют этого Августина, посадить его на хлеб и воду, и, конечно, самые лучшие доктора одобрили бы меня, если бы для окончательного выздоровления я предписал ему порядочную дозу ремней, власяницы, а в случае нужды – и добрый бич.

– Э, полно, почтенный отец, – сказал Валенс. – Истина начинает являться моим глазам. Или я ошибаюсь, или сэр Джон Уолтон согласится скорее отдать себя на всякие мучения, нежели допустит, чтобы этому Августину нанесено было малейшее неудовольствие. А что касается меня, то я прикажу солдатам, которые пошли в погоню за беглецами, чтобы они обращались с ними как можно почтительнее. Теперь же, не теряя ни минуты, я отправляюсь к сэру Уолтону, чтобы рассказать ему, какой оборот приняло дело. Мы оба можем поздравить себя, ибо мы избавились от страшного кошмара. Поверьте, почтенный отец, если я правильно понимаю это письмо, то на всем пространстве от берегов Солвея до замка Дуглас нет человека несчастнее, чем сэр Джон Уолтон. Эй! Седлать лошадей, – закричал он в окно, – а отряд, который я привел с собой, готовить к поискам по моему возвращению.