Опасный метод - [7]

(Она вскрикивает; ее неудержимо подбрасывает в кресле.)

…а потом я пошла в школу, и… от любой мелочи, например если меня дразнили… я во все глаза высматривала, где кого унижали… и даже здесь… когда я однажды увидела, как медсестра заталкивает пациентку в палату… или когда вы сказали… как-то раз вы сказали… «Делайте, что вам говорят»… и у меня сразу… а еще в этом кабинете… когда вы стали вытряхивать одеяло, помните?.. Я еле добежала до горшка. На меня нахлынуло такое возбуждение…

(У нее вырывается поток неудержимых рыданий; потом она на миг замирает и продолжает ровным тоном.)

Мне надеяться не на что… я мерзкая, грязная, порочная… меня нельзя отсюда выпускать…

Юнг. Должен задать вам еще один вопрос.

(Сабина поднимает голову; на ее неподвижном лице застыло отрешенное выражение.)

Что вы представляете себе во время мастурбации? Для поддержания возбуждения?

Сабина. Боль. Оскорбления. Всяческие пытки…

Юнг. И руку отца?

Сабина. Необязательно: весь мир населен мучителями…

Юнг. А есть ли у вас… какой-нибудь особый образ, который вы храните про запас, прибегая к нему только для достижения кульминации?

Сабина. Да, как будто я… как будто мы в театре, на сцене, и он срывает с меня одежду… и лупит на виду у всех, перекинув через колено, а толпа ревет… жаждет моей крови…

Сабина понурилась. Долгое молчание. В конце концов Юнг опасливо поднимается со своего места.

Юнг. Благодарю вас.

СЦЕНА 11

Кабинет профессора Зигмунда Фрейда в его квартире по адресу: Вена-9, Бергштрассе, дом 19; в этой уютной берлоге, обставленной в поздневикторианском стиле, красуются турецкие ковры, стоит удобный письменный стол с кипами бумаг; все видимые глазу поверхности занимают семейные фотографии, многочисленные классические рисунки и гравюры, а также огромное количество предметов декора, в основном из археологических раскопок. Весь интерьер, включая стеллажи с книгами, выдержан в неброских, темных тонах.
Фрейд сидит за столом, попыхивая сигарой. Это худощавый пятидесятилетний человек среднего роста, с бородкой; на вид проницателен и энергичен; одет в старомодный сюртук — продуманно и консервативно. Перед ним расположился Юнг; его ноги не помещаются на знаменитой кушетке и неловко выступают за ее край.
4 марта 1907 года; время — едва за полночь.

Юнг. В этом сне происходит следующее: какого-то жеребца при помощи тросов вздергивают на значительную высоту; вообще говоря, лошадей там несколько, но мое внимание привлекает именно каурый жеребец. Внезапно один трос лопается, и бедняга летит вниз. Как ни странно, он не разбивается, а просто вскакивает на все четыре ноги и галопом уносится прочь, сдерживаемый только тяжелым столбом, который волочится за ним по земле. Вдруг на пути возникает верховой на жалкой лошаденке, и жеребец волей-неволей замедляет бег; а перед лошаденкой возникает тарантас, и наш скакун вынужден еще более умерить свою прыть.

Фрейд ненадолго задумывается.

Фрейд. Надо полагать, жеребец — это вы.

Юнг. Да.

Фрейд. И в какой-то степени ваши надежды рушатся, отсюда — падение.

Юнг. Или же это указывает на мои поиски собственного пути.

Фрейд. Теперь относительно столба…

Юнг. Должен признаться, в студенческие годы меня прозвали Столбом — за мой рост.

Фрейд. Хм.

Юнг. Всадник мешает мне продвигаться вперед…

Фрейд. Так-так.

Юнг. Как я подозреваю, это соотносится с первой беременностью моей жены. Мне тогда пришлось отказаться от стажировки в Америке.

Фрейд. Н-да, Америка. Вы правы: для каждого из нас это необычайно заманчивая территория.

Юнг. А возникший впереди тарантас и вовсе перекрыл мне дорогу; очевидно, он знаменует собой опасение, что две наши дочурки, а с ними и другие дети, которые появятся в нашей семье, свяжут меня по рукам и ногам.

Фрейд. Да, как отец шестерых детей, могу подтвердить, что это неизбежно, не говоря уже о финансовых проблемах.

Юнг. Нет-нет. К счастью, моя жена располагает баснословным состоянием.

Фрейду требуется несколько мгновений, чтобы переварить этот факт.

Фрейд. А-а-а. Да, это весьма удачно.

(Он хмуро прокручивает в голове все, что услышал.)

Теперь насчет столба.

Юнг. Да?

Фрейд. С моей точки зрения, целесообразно будет задуматься о том, что он символизирует пенис.

Юнг. Согласен; в таком случае логично предположить, что страх бесконечной череды беременностей накладывает некоторые ограничения на сексуальность.

Фрейд. Но сексуальные отношения как таковые, я полагаю, можно считать удовлетворительными?

Юнг. Абсолютно.

Ответ прозвучал слишком пылко; Фрейд поднимает на Юнга благожелательный взгляд. Юнг отводит глаза и с преувеличенным старанием раскуривает трубку.

Фрейд. Ваша интерпретация звучит вполне убедительно; конечно же, кому, как не вам, досконально знать этот предмет. Но должен заметить: если бы такое сновидение посетило кого-нибудь из моих пациентов, я бы сказал, что количество сдерживающих факторов, мешающих нашему бедному жеребцу, указывает на сознательное подавление сильнейшего полового влечения.

Юнг. Верно.

(Посасывает трубку.)

Да, это имеет место.

Фрейд не может сдержать едва заметную торжествующую улыбку.

Фрейд. Ваше письмо про пациентку из России стало для меня настоящим подарком. И какой поразительный успех!