Опасный дневник - [94]
Панин лукавил. Он слишком хорошо знал, что никакого порядка покойный Петр Федорович заводить не стремился и что императрица Елизавета Петровна считала его непригодным к правлению. Однако, всегда неохотно принимавшая решения, она в последние годы и месяцы жизни предпочитала вообще не высказывать никаких мнений. Фаворит ее Иван Иванович Шувалов как будто бы находил, что лучше всего не пускать Петра Федоровича на трон и выслать его из России, а царем сделать Павла Петровича, мальчика тогда по седьмому году. Неясно было только Шувалову, как поступить с матерью малолетнего царя, Екатериной Алексеевной, — отправить ее за рубеж вместе с мужем или оставить в Петербурге на предмет регентства?
Панин, которому Шувалов рассказал о своих соображениях, одобрил их и заверил, что императрица Елизавета, если ей предложить, непременно согласится прогнать Петра Федоровича, а его жену и сына оставит.
Шувалов не сумел поговорить на эту тему с умиравшей Елизаветой Петровной, и Панин вознамерился самостоятельно провести свою идею — Петра Федоровича устранить (как — еще предстояло подумать), престол передать Павлу, при нем создать дворянский совет, верховный правительственный орган, а Екатерину назначить регентшей.
Не знал Панин при этом, что рядом с ним и другие люди готовили переворот — братья Орловы, поднимавшие против Петра Федоровича гвардию. На престоле они желали видеть Екатерину, а сила у них была покрепче панинской.
Нельзя также забывать, что в то время уже обитал в Петербурге граф Алексей Бобринский, сын Екатерины и Григория Орлова, родившийся одиннадцатого апреля 1762 года, и что отцу приходилось думать о его судьбе наравне с собственной.
Панин и не забывал ни об Орловых, ни о графе Бобринском, однако по мере того, как планы его наталкивались на новые трудности, он с новым упорством брался за их продвижение.
— Мой отец не был деспотическим монархом, — сказал Павел, — но ему не дали царствовать. Кто? Почему? Об этом я еще буду знать. А все-таки, Никита Иванович, отчего в других европейских монархиях государи царствуют и вступают на престол спокойно, по порядку, один за другим, а у нас в России так не происходит?
— Оттого, ваше высочество, что повсюду наследственность престола в мужском поколении служит охраною народам и надеждою государям. В этом заключается главное различие между монархиями европейскими, — например, шведскою, — и монархиями, если не сказать — деспотиями, варварскими. В России порядка наследия не установлено. Государь избирает себе преемника по своей воле, и это содержит причину заговоров и козней.
— Верно, — сказал Павел. — Но что же нам делать? К такому обыкновению в России привыкли, и трудно будет здесь что-либо изменить. Я помню, кто-то у нас за столом говорил, что русские больше любят видеть на престоле юбку, нежели военный мундир.
— Но когда выпадет случай, отчего же не попытаться изменить дурные обычаи, ваше высочество? — спросил Никита Иванович, внимательно глядя на мальчика.
Лицо Павла горело, глаза блестели. Разговор необычайно взволновал его: первый раз Никита Иванович беседовал с ним откровенно и дружески о предмете, который казался ему бесконечно значительным и важным. Дело-то шло — и Павел отчетливо понимал суть — о его собственной судьбе, как законного монарха России.
— В России, — говорил Панин, — должна быть форма государственного правления монархическая, как принято во всем разумном свете. И право наследования престола по правилам таково: первородный сын от первого брака владеющего монарха, за ним первый внук от его первого сына и другие внуки в порядке рождения, предпочитая всегда мужеский пол женскому. За кончиной первого сына и пресечения рода с ним — второй, третий сыны. А уж если нет мужчин, то первородная дочь. Таков должен быть фундаментальный закон, ваше высочество, и тогда порядок наследия у нас утвердится.
— Значит, если бы мы этот закон соблюдали, — сказал Павел, — то я…
— То ваше высочество, — подхватил Панин, — теперь были бы царствующим самодержавным государем в России.
— Теперь… Самодержавным… — пробормотал Павел.
Соблазненный видением, он забыл о Порошине.
День был еще не кончен. Порошин шел из Кремля, а его обгоняли и навстречу ему поднимались знакомые петербуржцы из свиты императрицы, прибывшие с нею в Москву. Слово с одним, два слова с другим, — о себе Порошин не говорил ничего, в ответ на вопросы отшучиваясь, — и он собрал полный букет столичных новостей, важных и пустяковых.
Порошину были нужны известия о двух-трех людях. Их он вбирал в память, чтобы на досуге обдумать, а потоки иных сообщений пропускал без внимания.
Анна Петровна Шереметева с другими фрейлинами сопровождает государыню и сейчас в Москве. А что, говорят, будто Порошин ей доставил какое-то огорчение, слух об этом дошел до императрицы и он должен был покинуть дворец? Нет, не доставлял? А люди уверяют… Вот сплетники!
Никита Иванович Панин, по-прежнему и обер-гофмейстер и первоприсутствующий в Иностранной коллегии, заключил недавно с английским посланником Макартнеем торговый договор, чем очень доволен, считает, что перехитрил англичанина. Когда только успевал он вести переговоры? Это дело долгое, а всем известно, что Никита Иванович без памяти влюбился в Анну Михайловну Строганову. Она в разводе с мужем. Панин в Петербурге все время проводил у нее, и теперь в Москве она каждый день его принимает. В коллегию не ездит, бумаги запустил — и тем будто бы теряет уважение императрицы. Стыдно так вести себя министру, да еще и воспитателю наследника престола!
Название новой книги говорит и о главном её герое — Антиохе Кантемире, сыне молдавского господаря — сподвижника Петра I, и о его деятельности поэта-сатирика, просветителя и российского дипломата в Англии Фракции.
Александр Западов — профессор Московского университета, писатель, автор книг «Державин», «Отец русской поэзии», «Крылов», «Русская журналистика XVIII века», «Новиков» и других.В повести «Забытая слава» рассказывается о трудной судьбе Александра Сумарокова — талантливого драматурга и поэта XVIII века, одного из первых русских интеллигентов. Его горячее стремление через литературу и театр влиять на дворянство, напоминать ему о долге перед отечеством, улучшать нравы, бороться с неправосудием и взятками вызывало враждебность вельмож и монархов.Жизненный путь Сумарокова представлен автором на фоне исторических событий середины XVIII века.
На седьмом десятке лет Гавриил Романович Державин начал диктовать свою автобиографию, назвав ее: "Записка из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающих в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина". Перечисляя свои звания и должности, он не упомянул о главном деле всей жизни — о поэзии, которой верно и преданно служил до конца дней.Книга А. Западова посвящена истории жизни и творчества яркого, самобытного, глубоко национального поэта.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.