Опасный дневник - [42]
— Иван Иванович Бецкий господином Кювильи очень доволен, — сказал Панин, — и уверяет, что он полезен ему бывает в воспитательных учреждениях.
— Да ведь учреждения-то эти каковы! — воскликнул Сумароков. — Ваше превосходительство, как человек разумный, о них по наружности судить не будете, а во внутренности своей никуда они не годятся. Сказать правду, Кювильи надобно метлами отсюда вон выгнать, а Бецкого под присмотром какого-нибудь основательного и дельного человека определить в училище на место Кювильи, смотреть, чтобы мальчики хорошо были одеты и комнаты у них вычищены.
Панин улыбнулся.
— Есть в Академии наук некий Тауберт, — торопясь, рассказывал Сумароков. — Он смеется Бецкому, что тот ребят воспитывает на французском языке. Бецкий смеется Тауберту, что он в училище, кое недавно при Академии заведено, воспитывает на языке немецком. А мне кажется, Бецкий и Тауберт — оба дураки. Должно детей в России воспитывать на языке российском.
— Русские дети обязаны учить иностранные языки, — наставительно сказал Сальдерн. — Взрослым ничего не запомнить. Адмирал Мордвинов, например, долго жил во Франции, а на французском ничего не разумеет.
— Очень странно выговаривает он, — заметил великий князь.
Иван Григорьевич Чернышев, не вслушавшись, придал разговору другой поворот.
— Семен Иванович Мордвинов капитан весьма искусный, — сказал он, — можно считать, почти совершенный, но адмиралом быть не его дело. Имея флот в руках, не может сообразить, кого куда направить, что кому приказать.
— Во Франции учился он вместе с графом Петром Семеновичем Салтыковым, ныне фельдмаршалом, — припомнил младший Панин.
Павел потянул за рукав Ивана Григорьевича и спросил шепотом:
— Который же из них лучше?
Чернышев засмеялся и пересказал этот вопрос Никите Ивановичу. Тот ответил вслух:
— Морской из них едва ли не лучше. Он хоть что-то выучил, а сухопутный совсем ничего не знает.
— Знания одного мало, — сказал Чернышев. — Вот адмирал Алексей Иванович Нагаев. Он теорию мореплавания очень сильно знает и весьма учен, а моря боится и плавать не может.
Выходило, что в русском флоте нет ни одного достойного командовать эскадрой флагмана… Порошину было неудобно критиковать мнения старших начальников, но совсем промолчать он не смог и сказал:
— Российское государство имело многих отличных адмиралов. Были у нас Головин, Сенявин…
— Это, батюшка, — прервал его речь Петр Иванович, — при покойном императоре Петре такие адмиралы служивали. А вы теперь их поищите — нету, вывелись. Флот у нас не в должном порядке, и заботы о нем не видно, а доложить о том государыне, открыть ей правду, никто из моряков не решается. Это у них не принято.
— Теперь, может быть, не принято, — сказал Чернышев, — а были ведь в России люди, которые монарху правду в глаза говаривали!
— Были, верно, — подхватил Петр Иванович. — Только надобно добавить, что монарха того звали Петр Великий, а подданного, ему не льстившего, Яков Федорович Долгоруков.
— Расскажите про него, — попросил великий князь.
— Извольте, ваше высочество, — сказал Панин. — Сообщить о нем представление может такой анекдот. В одно время, когда государь был гневен, князь Яков Федорович прибыл к нему по какому-то делу. Монарх свое мнение выразил, Долгоруков с ним не согласился, дерзко спорил и гневного государя так раздражил, что его величество выхватил из ножен свой кортик и устремился на Долгорукова. Князь Яков Федорович не устрашился. Он ухватил монарха за руку и сказал: «Постой, государь! Честь твоя мне дороже моей жизни. Что скажут люди, если ты умертвишь верного подданного только за то, что он тебе противоречил по делу, которое иначе понимал, чем ты? Если тебе надобна моя голова, вели ее снять палачу на площади — и останешься без порицания. А с тобой меня рассудят на том свете». Государь остыл и стал просить прощения у князя в своем поступке.
— Послушайте и меня, ваше высочество, — сказал Иван Григорьевич. — В конце шведской войны государь прислал в Сенат указ доставить из низовых по Волге мест большое количество хлеба для флотских команд. Когда прочли указ, князь Долгоруков покачал головой и сказал, что указ подписал государь не подумав и выполнить его невозможно — не успеют перевезти и выйдет хлеб ценою вдвое дороже. Тотчас о том донесли государю, и он прибыл в Сенат. «Почему не исполнен указ мой? — спрашивает князя Долгорукова. — От тебя всегда слышу противоречия. С чем теперь флот выйдет в море?» — «Не гневайся, государь, — говорит Долгоруков. — Твой указ хлеба к сроку привезти не поможет. А лучше сделаем так. У меня в Петербурге больше хлеба, чем нужно на употребление дому моему, у Меншикова и еще больше, у каждого генерала, сенатора и начальника лежит хлеб, и я уверен, что ежели мы этот хлеб соберем, хватит его на все флотские нужды. А между тем в свое время и без передачи в цене придет хлеб с низовых мест, ты рассчитаешься с нами, и все будут без убытку». Монарх поцеловал его в голову и сказал: «Спасибо, дядя! Ты, право, умнее меня, и не напрасно тебя называют умником». — «Нет, — сказал Долгоруков, — не умнее, но у меня меньше дел, и потому есть время обдумать каждое, у тебя же их без числа, и не дивно, что иной раз чего-то и не додумаешь». Государь взял свой указ и при всех разодрал. Так он любил правду и так не стыдился признаваться в ошибке.
Название новой книги говорит и о главном её герое — Антиохе Кантемире, сыне молдавского господаря — сподвижника Петра I, и о его деятельности поэта-сатирика, просветителя и российского дипломата в Англии Фракции.
Александр Западов — профессор Московского университета, писатель, автор книг «Державин», «Отец русской поэзии», «Крылов», «Русская журналистика XVIII века», «Новиков» и других.В повести «Забытая слава» рассказывается о трудной судьбе Александра Сумарокова — талантливого драматурга и поэта XVIII века, одного из первых русских интеллигентов. Его горячее стремление через литературу и театр влиять на дворянство, напоминать ему о долге перед отечеством, улучшать нравы, бороться с неправосудием и взятками вызывало враждебность вельмож и монархов.Жизненный путь Сумарокова представлен автором на фоне исторических событий середины XVIII века.
На седьмом десятке лет Гавриил Романович Державин начал диктовать свою автобиографию, назвав ее: "Записка из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающих в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина". Перечисляя свои звания и должности, он не упомянул о главном деле всей жизни — о поэзии, которой верно и преданно служил до конца дней.Книга А. Западова посвящена истории жизни и творчества яркого, самобытного, глубоко национального поэта.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.