Опасные тропы натуралиста (Записки ловца змей) - [32]

— В какую экспедицию ты ездил?

Я заподозрил недоброе, но постарался придать своему голосу невинные интонации и ответил:

— В зоологическую. Разве ты забыла?

— Чем вы занимались в этой экспедиции?

— Изучали видовой состав герпетофауны юга Узбекистана.

— Не морочь мне голову своими учеными словами, — рассердилась мама. — Каких змей ты привез в институт этого не путевого Кости?

Я попытался увернуться от прямого ответа и пробормотал что-то невнятное.

Оказывается, выдал меня один из моих сослуживцев. Нет, он не имел никакого злого умысла. Он просто при встрече с мамой выразил ей свой восторг по поводу моей «безумной отваги» при ловле ядовитых змей. Этот восторг стоил мне двух дней покоя.

У дядьки все было иначе. Он сразу заявил своим домашним, что отныне и до конца своего века будет заниматься охотой на змей. Надо отдать справедливость тетке. За время супружеской жизни характер своего мужа она изучила до тонкостей и спорить не стала.

За прошедшие два года дядька несколько раз ездил ловить змей и стал (по словам Кости) «грозой змей». На меня дядька посматривал свысока. Оснований для этого у него было достаточно. Число отловленных им гюрз перевалило за сотню, а на моем счету не было и четверти этого.

За это время в моей судьбе произошли кое-какие перемены. Мы с Расулом закончили работу над своими научными темами и успешно защитили кандидатские диссертации. Стал я кандидатом сельскохозяйственных наук, и, следовательно, заниматься мне полагалось сельскохозяйственной наукой, которая, как известно, до змееводства еще не дошла, а от змееловства весьма далека. Основной моей работой осталась генетика, а змеями я мог заниматься только в свободное время. Так я и делал. Ездил на отлов змей и попутно изучал их биологию во время своего отпуска.

У ПУСТЫННОЙ РЕКИ

Начала следующего сезона охоты на змей я ожидал с таким нетерпением, которое не знаю даже с чем можно было бы сравнить.

Костя снова брал меня в экспедицию. Все было готово. Мы ожидали только телеграммы о потеплении от метеорологов из района предстоящей охоты. На этот раз мы ехали в пески Каракумы изучать и ловить не только гюрзу, но и кобру.

Мне казалось, что телеграммы никогда не будет, но однажды вечером пришел Костя и сказал:

— Выезжаем завтра, после обеда. Будь готов. Машину я стал ждать с самого утра.

— Ты как малыш из детского сада, — сердилась мама. — Садись поешь на дорогу. Я тебе борща наварила. Такого борща ты не попробуешь до самого возвращения!

Я знал, что такие вкусные блюда, как мамин борщ и коржики, не скоро доведется мне попробовать, и все же ел без аппетита. В составе экспедиции повар предусмотрен не был, и еду мы готовили себе сами. Вкус приготовленных нами блюд соответствовал нашей квалификации в области кулинарии. Повара же мы были никудышные. Наши познания кулинарного искусства ограничивались умением чистить картошку и рыбу да открывать консервные банки с тушенкой. Обычными блюдами были гороховый суп с тушенкой и гречневая каша из концентратов. Единственное действительно вкусное блюдо, которое мы ели в прошлую поездку, была уха из маринки. Но сейчас мы ехали в пески, где там найдешь рыбу? И все же ел мамин борщ без малейшего аппетита.

Наконец под окном коротко просигналил грузовик. Все мои вещи — рюкзак да спальный мешок. Быстро прощаюсь с родными и лезу в кузов. Дядька уже сидит там. Он неплохо устроился за кабиной на свернутой кошме. Поехали!

Мы едем по серо-желтой степи. Вдоль ленты асфальтированного шоссе кое-где на припеке зеленеет нежная молодая травка. Весна наступает, но в первый день пути мы с дядькой в кузове мерзли. Холодный ветер нахально лез за воротник и заставлял нас жаться к кабине. Ночевали мы у подножия горного хребта, было холодно даже в спальном мешке. Утром на перевале под колесами автомобиля скрипел снег, а в долине стало так тепло, что пришлось сбросить телогрейки. Вдоль дороги — цветущие сады. Розовыми душистыми облаками покрыты урюк и миндаль, белыми — яблони.

К обеду третьего дня мы приехали в районный центр, где в чайхане должны были встретиться с Курбан-Ниязом. Он ждал нас уже три дня.

Едва улеглась первая радость встречи, как Костя сказал:

— Ну, Курбан-Нияз, когда выезжаем на место работы? Ночевать будем здесь или в поле?

— Какая здесь ночевка! — сердито сказал проводник. — Мученье, а не ночевка. В чайхане душно и табаком воняет, на дворе всю ночь ишаки хором орут, а собаки им помогают. Поехали отсюда. Я знаю по пути один родничок — райское место! Там ночевать будем!

— Далеко это райское место?

— Пешком за неделю дойдешь. На ишаке четыре дня ехать будешь. На машине к вечеру доедем!

— К вечеру доедем?

— Конечно!

— Тогда чего же ты медлишь? Кидай свой хурджун в кузов и лезь в кабину. Поехали!

… На следующий день мы выехали в открытую степь. Зона освоенных земель осталась далеко позади.

— Су ол[29]! — сказал нам на прощание старик в последнем кишлаке. — К воде придешь через неделю пешего пути!

Костя тут же велел залить воду во все три наших бочонка.

— Зачем? — заворчал шофер. — Мы же не пешком, а на машине?

— А если твоя машина сломается, где воду возьмешь? С пустыней шутки плохи! Давай ведро, воду носить будем!