Опасные тропы натуралиста (Записки ловца змей) - [31]

— Какой ужас!

— Тонечка, пойдем в другой вагон, здесь змеи! С большим трудом проводник, полковник и я немного успокоили перепуганных людей.

Пришел начальник поезда. Жена полковника бросилась к нему:

— Товарищ начальник, да что же это!..

— Спокойно, гражданка, спокойно, — осадил ее начальник поезда, — сейчас во всем разберемся. Только шуметь не нужно. Что здесь произошло? — обратился он к проводнику вагона.

— Да вот у пассажира, — указал на меня проводник, — ящики какие-то. Что в них, я не знаю. А они, — повернулся он в сторону жены полковника, — кричат, что там змеи. Народ беспокоят, панику создают. Может, там никаких змей и нет. Я змей не видел.

— Что у вас в ящиках? — спросил начальник поезда. Вокруг нас толпились пассажиры. Одна жена полковника, еще не зная, есть ли в ящиках змеи и какие они, наделала столько шума. Что могло произойти, если среди окружающих нас людей нашлось бы еще несколько паникеров?

— Зайдемте в купе, — пригласил я начальника поезда. — Там я все объясню.

— Не ходите: — снова взвизгнула жена полковника. — Это очень опасно! Там змеи!

— Авось не съедят, — пошутил начальник поезда. — Граждане, прошу разойтись по своим местам! Ничего особенного здесь нет!

В купе мне пришлось рассказать ему всю правду. Начальник подумал и сказал:

— Забирайте свои ящики. Сейчас прибываем в Каган. Там пройдем к начальнику станции. Пусть он решает, что с вами делать. Дальше в нашем поезде вы не поедете.

— Почему?

— Возить змей в поезде не разрешено.

— Где это написано?

— Ну, вы не умничайте! — рассердился начальник. — Взбудоражили весь вагон, а теперь еще спорите. Ехали бы тихо, и никто бы вас не высаживал. Кроме вас в вагоне три десятка пассажиров, что же, прикажете их высадить, а вас одного везти с вашими змеями?

Напрасно я показывал ящики, просил объяснить мне, где змеи могут выползти наружу, и доказывал, что перевозка змей в ящиках абсолютно безопасна. Начальник поезда ничего не хотел слушать, и в Кагане мне пришлось покинуть вагон. В сопровождении начальника поезда я пошел к начальнику станции. Выслушав доклад начальника поезда, тот потребовал мои документы и долго их изучал, а я нервничал. Боялся, что поезд уйдет. Так оно и получилось. Поезд ушел, а я остался на станции Каган.

— Что же мне делать? Как доехать до Ташкента? — взмолился я.

— Не знаю, — ответил начальник станции, — со змеями в поезд я вас не пущу. Станете их там кормить или поить, да распустите по вагону!

— Да не буду я их ни кормить, ни поить!

— Вы же сами говорите, что змеи очень ценные. Разве вы допустите, чтобы они подохли от голода? — торжествующе «уличил» меня начальник станции.

— Не нужно их ни кормить, ни поить. Змеи могут обходиться без воды и пищи несколько недель! Погибнуть они могут только от перегрева!

После долгих споров начальник станции Каган разрешил мне сесть на следующий поезд, но только при условии, если я сдам змей в багажный вагон и на каждой большой станции буду проверять состояние ящиков.

До Ташкента я доехал без происшествий, только через каждые три-четыре часа пришлось бегать в багажный вагон и осматривать ящики, стоявшие в самом дальнем углу.

В тот же день я сдал гюрз в Костин институт и получил заверение, что сухой яд мне выдадут бесплатно в самое ближайшее время.

Чтобы закончить с фосфодиэстеразой, коротко скажу: сухой яд я получил и фосфодиэстеразу химики приготовили. Мы с Расулом использовали ее в своих опытах, давших очень интересные результаты, но оставаться кабинетным ученым я уже не мог.

Экспедиция под руководством Кости работала до глубокой осени. В предгорьях Бабатага Костя и дядька ловили кобр, по берегам мутной Сурхандарьи — песчаных эф. Изредка друзья присылали мне письма. Они приходили из разных мест. Экспедиция все время передвигалась. Завидовал им я. Теперь кабинет казался мне тесным, лаборатория — душной. Меня неудержимо тянуло туда, где голова кружится от простора, пьянящего воздуха и ни с чем не сравнимого запаха цветущей джиды. Мне хотелось снова забраться на крутую вершину, откуда видна чуть туманная панорама разноцветных склонов, где как на гигантском зеленом ковре тюльпанами и колокольчиками вышиты красные, желтые и голубые узоры. Трудности и невзгоды скитаний как-то выпали из памяти. По ночам мне снились рыбы, прыгающие у водопада, и гюрзы, лежащие на ветках и камнях.

Я написал об этом Косте. Он ответил, что я от него «заразился» двумя неизлечимыми «болезнями»: любовью к странствиям и «змеиной лихорадкой». Симптомы этих «недугов» он заметил еще во время моей работы в экспедиции и предсказывал мне печальную участь «бродяги», ловца ядовитых змей.

ЧАСТЬ II КАРАКУМСКИЙ ПОХОД

И СНОВА В ПУТЬ

«Змеиной лихорадкой» я заболел всерьез, но между первой и второй поездками прошло почти два года. Однако ни довольно длительный срок, ни преграды не охладили моего желания стать ловцом змей.

Когда я вернулся из первой поездки, то дома о том, чем мы занимались в экспедиции, рассказывал очень осторожно. Встречи со змеями в моих рассказах выглядели случайными. Казалось, все окончится благополучно. Мама ничего не узнает и не будет волноваться. Но шила в мешке не утаишь. В справедливости этой пословицы я убедился очень скоро, кажется на третий день после приезда. Однажды мама, словно невзначай, спросила: