Опасная работа - [24]

– Пап, Питер Шейн тут заснул. (Питер Шейн – матрос с «Затмения», соперничающий с нашим Питером по части пророчеств).

– Да, мальчик мой, и что же?

– Так ему во сне привиделось, папа…

– И что же ему привиделось?

– Привиделось, как бьют маток у левого борта «Надежды».

– О, это хороший сон, мальчик, очень хороший. И значит он, что первого кита добудет «Надежда». Сон сулит нам добро.

Иными словами, нам еще есть на что надеяться.

Видел большую каракатицу у самой поверхности воды и множество медуз и липарисов. В g часа пополудни пронесся слух, что с «Затмения» спущены боты. Несколько часов боты гнались за своим китом, пока их не отозвали назад поднятием «ведра»[127]. Около 6 Адам Карнер, будучи на мачте, различил вдали фонтан воды. Тут же вдогонку были посланы четыре бота, но кита и след простыл. Джек Бьюкен, пустившийся, между прочим, в погоню прямо из постели, в одной рубашке и панталонах, пронзил гарпуном нарвала, по-другому называемого морским единорогом – тридцатифутового, с рогом длиной в 2 фута.

Гарпун очень красиво перерезал нарвалу глотку. Тащили его четырьмя ботами и водрузили на палубу. Он весь испещрен очень красивыми крапинками – черными и серыми. Сняв с него шкуру, мы вскрыли желудок, как оказалось, полный креветок, очень крупных, называемых, по-моему, «жуликами», а также каракатиц. К тому же на нем было два вида паразитов: один вид – это длинные и тонкие белые черви у него в ушных отверстиях, другой же – мелкая, как семечки, россыпь в основании рога.

Вечером за кормой мы увидели двух очень редких уток. Капитан сам сел в шлюпку и убил их обеих, выстрелив из двух стволов – правого и левого. Таких уток никто из экипажа ранее не видел. У них желтые клювы с оранжевой нашлепкой – утолщением, идущим от основания клюва вверх, к самым глазам. Они крупнее наших уток, с темно-коричневой головкой, темнокоричневой спинкой, серо-коричневой, более светлой грудкой и белым пятном на шее. Перышки их очень нежные и мягкие.

Понедельник, 7 июня

Никаких китов сегодня не видно, хотя вечером капитан вроде бы углядел одного. Я поднимался на «Затмение» за мышьяковым мылом, нужным для сохранности наших уток. Капитан Дэвид говорит, что, по его мнению, это королевские гаги – очень редкая птица. Капитан Дэвид проводил меня обратно на судно и остался у нас на часок. Вчера он охотился за тремя китами, но не добыл ни одного. Я поймал буревестника, закинув ему на шею веревочную петлю с грузилом. Когда веревка затянулась вокруг него и я втащил его на палубу, у него был такой изумленный, ошарашенный вид, что я его отпустил. Дует с северо-северо-востока, а утром – очень сильно.

Вторник, 8 июня

Утром немного подымили. Ярко светит солнце. Закрепились якорем возле большой плавучей льдины и погудели, чтоб ветер переменился. Трижды посылали экспедиции за нарвалами, но безуспешно. Спускался стрелять птиц, но добыл лишь двух «курочек» и изувечил гагару. Стрелял мелкой дробью в нерпу, но она ушла. Однако в целом день провел хорошо. Капитан говорит, что, пользуйся я только собственными патронами, я б мог палить сколько душе угодно. Вечером опять прогулялся. Играл потом в нап[128] в машинном отделении. Почти полный штиль.

Среда, 9 июня

Были вынуждены сегодня опять двинуться к открытой воде, так как поплыли льды. «Затмение» и мы вместе с ним пришвартовались вечером к одной и той же льдине. Капитан Дэвид и доктор Уокер поднялись к нам на борт около десяти и пробыли до двух часов. Они сегодня застрелили очень крупного медведя. Он сидел на льдине и грыз голову нарвала, которого втащил на льдину и в хвост которого, свисавший в воду, вцепилась акула. Как ухитрился медведь затащить на лед нарвала – уму непостижимо.

В 2 часа дня пошли пострелять птиц. Птиц, однако, было мало, и разжиться я смог только «курочкой» и шестью пуночками. Видели большого хохлача, но не смогли его взять. Вернулись в 4 часа.

Буревестник уносит «курочку».

Четверг, 10 июня

Все еще из кожи вон лезли, пытаясь найти скопления китов. Немного прошли под паром и вместе с «Затмением» бросили якорь у айсберга. Подстрелил моевку и гагару с палубы и еще двух гагар, когда забирал первую. Ближе к вечеру забавлялся ловлей буревестников – накидывал на них веревку с грузилом. Веревка стягивает птице крылья, получается что-то наподобие южноамериканского bolas. Кстати, когда позавчера я застрелил «курочку», то едва она упала, как ее схватил крупный буревестник и, несмотря на бешеные крики всей команды бота, не бросал ее, а продолжал нести, но я спугнул птицу, запустив в нее опорной деревяшкой.

Джон Томас

скончался 8 июня к прискорбию его многочисленных друзей и знакомых

Он был достойным и благородным липарисом, выделявшимся среди своих собратий – морских улиток – как живостью ума, так и телесным совершенством. Он никогда не презирал малых сих, не глядел свысока на более мелких своих собратьев – простейших, хоть сам и мог претендовать на принадлежность к высокородному семейству иглокожих (Echinodermata), равно как и к роду кольчатых (Annulosa). Он не смеялся над отсутствием у простейших водной вазекулярной системы, не кичился собственной двойной цепочкой нервных ганглий. Он был скромнейшим, непритязательнейшим сгустком протоплазмы, а способностью усваивать жирную свинину превосходил куда как более высокоорганизованных тварей. Родители его послужили пищей киту, когда наш усопший был еще в самом нежном возрасте, а потому умственным развитием своим он обязан лишь собственному усердию и наблюдательности. Ныне он грядет путем всякой плоти, и да упокоится он во молекулах.