Опальные - [32]
Любо пришлись такие речи Будар-хану: молва о зверствах разинцев давно дошла уже до его ханских ушей, а вот теперь сам же атаман их перед ним распинается, просит его предстательства перед шахом. Пропустил он трех послов казацких в Испаган. Но оставшиеся на ту пору со своим атаманом в Реште волки в овечьей шкуре не дождались их возврата, принялись за прежнее: гульбу и бражничанье со всяким безобразием и озорством, разбивали винные погреба, опивались до бесчувствия. Накинулись тут персияне на молодцов, кого перевязали, кого пристукнули. Кликнул клич атаман; кто еще не совсем обеспамято-вал — стал отбиваться; скучились вкруг атамана, бросились с ним к своим стругам — и в синее море. Стал тут Стенька пересчитывать своих товарищей — четырехсот не досчитался. Зло взяло его, и принялся он снова разбойничать по побережью, громить и шаховы дворцы, и "трухменские" (туркменские) улусы, дуван же дуванил на своей стоянке — Свином острове.
Крепко разгневался на Стеньку шах персидский, снарядил семьдесят судов, посадил на них четыре тысячи ратников и повелел астаранскому Менеды-хану ударить всей той силой на Свиной остров. Да дорого поплатился за то Менеды-хан: всю рать его без малого казаки перестреляли, либо полонили, суда же которые захватили, которые потопили. Из семидесяти судов спаслось всего-навсего три, да на одном из них сам Менеды-хан; сын же его да дочь-красавица, что были тоже на одном судне, так и остались в руках казаков.
Было то всего с месяц назад, а тут прибегают люди с митрополичья учуга, что в самом устье Волги, плачутся, что нагрянули на учуг казаки со Свиного острова, забрали рыбы, икры, вязиги, всяких рыболовных снарядов, а сами опять в море.
Еще через день бежит в приказную избу купец персидский Мухамед-Кулибек, рвет себе бороду, слезно жалуется. Вез он на двух бусах1 от своего повелителя, шаха персидского, московскому государю бесценный подарок — трех бесподобных аргамаков; а казаки, на то невзирая, захватили обе бусы с аргамаками, со всеми его собственными товарами, мало того, забрали в полон и его родного сына, Сехамбета, требуют за него выкуп пять тысяч рублей.
При перечислении Львовым всех этих разбойничьих подвигов Стеньки Разина с его шайкой лицо капитана Бутлера принимало все более озабоченный вид. Прося извинить его за неведение русских порядков, он выразил удивление, почему господа воеводы все это терпят. Младший воевода взглянул исподлобья на старшего и пожал плечами.
— Я-то, признаться, давно бы с ним прикончил! Да вот князь Иван по долготерпению своему не токмо не противоборствует злодеям, а еще их ублажает.
— И впредь приложу все свои тщания, дабы мирным образом их от дальнейших злодейств отвратить, — отозвался Прозоровский. — Мало ли безвинной крови и так уже пролито! А как припугнули мы их хорошенько нашей воинской силой, так ведь с того самого дня жалоб на них уже и нету.
— Так все же припугнули? — заинтересовался Бутлер.
— После того, что забрали они и царских аргамаков, оставить дело так было нельзя. Посадил князь Семен четыре тысячи стрельцов на тридцать шесть стругов и пустился в море в погоню за разбойниками, гнался за ними целых двадцать верст…
— Да что толку-то! — со вздохом возразил Львов. — Кабы ты не дал мне еще с собой для них пропускной грамоты…
Буса — персидская долбленая лодка.
— Да как же им без таковой грамоты пройти на родной свой Дон?
— То-то вот, что теперь они наперед уже знают, что за все содеянное никакой кары им не будет, лишь бы убрались восвояси.
— Но неужто ты, князь Семен, сам же ту грамоту и отвез им? — удивился Бутлер.
— Ну, нет, много чести! Послал я ее вдогонку с моим полномочным Никитой Скрипицыным. Отдал Скрипицын грамоту в руки атаману и говорит:
— Так и так: уходите себе подобру-поздорову на свой Дон. Морские же струги ваши да те пушки, что побрали раньше на Волге да в Яике-городке, отдайте нам, а служилых людей, коих сманили оттоле ж, отпустите на все четыре стороны, равно и купеческого сына Сехамбета с прочими пленниками.
Стенька же, возвысясь превыше других равных ему человеческих тварей, возмыслил о себе до безмерности. Прочитал он грамоту да и говорит Скрипицыну:
— Ладно, порассудим. Ответ от нас, скажи своим воеводам, будет.
— Да вот который уже день ждем от него ответа, а ответа все нет как нет. Да и не будет! — с горечью заключил Львов.
— А я так уповаю, что будет, — сказал невозмутимый в своем благодушии Прозоровский, — большой он хитроумец, не спорю, никому не предугадать, что у него еще на уме. Да много ведь и их братии в бою полегло, того больше, пожалуй, перемерло от всяких болезней в стужу и в ненастье на бурном море. Самим им, чай, в охоту отдохнуть наконец у себя на родине, а там, даст Бог, заживут еще мирно и ладно, как добрые христиане… Да вот, смотри-ка, смотри, не от них ли полномочные сюда к нам плывут?
И точно, приблизившийся к стоявшему в отдалении сторожевому судну небольшой казачий струг, известившись там, видно, о местонахождении обоих воевод, направился теперь прямо к кораблю "Орлу". Немного погодя на палубе перед воеводами стояли два молодца-казака с бронзовыми от загара, обветрившимися лицами и со смелым до наглости взглядом. О перенесенных ими всяких невзгодах свидетельствовали их сильно потертые чекмени (казачьи кафтаны) и поношенные шапки, но чекмени были из дорогого сукна и обшиты золотым позументом, а заломленные набекрень шапки были унизаны кругом самоцветными каменьями.
За все тысячелетие существования России только однажды - в первой половине XVIII века - выделился небольшой период времени, когда государственная власть была в немецких руках. Этому периоду посвящены повести: "Бироновщина" и "Два регентства".
"Здесь будет город заложен!" — до этой исторической фразы Петра I было еще далеко: надо было победить в войне шведов, продвинуть границу России до Балтики… Этим событиям и посвящена историко-приключенческая повесть В. П. Авенариуса, открывающая второй том его Собрания сочинений. Здесь также помещена историческая дилогия "Под немецким ярмом", состоящая из романов «Бироновщина» и "Два регентства". В них повествуется о недолгом правлении временщика герцога Эрнста Иоганна Бирона.
В однотомник знаменитого беллетриста конца XIX — начала XX в. Василия Петровича Авенариуса (1839 — 1923) вошла знаменитая биографическая повесть "Отроческие годы Пушкина", в которой живо и подробно описывается молодость великого русского поэта.
Авенариус, Василий Петрович, беллетрист и детский писатель. Родился в 1839 году. Окончил курс в Петербургском университете. Был старшим чиновником по учреждениям императрицы Марии.
Имя популярнейшего беллетриста Василия Петровича Авенариуса известно почти исключительно в детской литературе. Он не был писателем по профессии и работал над своими произведениями очень медленно. Практически все его сочинения, в частности исторические романы и повести, были приспособлены к чтению подростками; в них больше приключений и описаний быта, чем психологии действующих лиц. Авенариус так редко издавался в послереволюционной России, что его имя знают только историки и литературоведы. Между тем это умный и плодовитый автор, который имел полное представление о том, о чем пишет. В данный том входят две исторические повести, составляющие дилогию "Под немецким ярмом": "Бироновщина" - о полутора годах царствования Анны Иоанновны, и "Два регентства", охватывающая полностью правление герцога Бирона и принцессы Анны Леопольдовны.
Главными материалами для настоящей повести послужили обширные ученые исследования Д. И. Эварницкого и покойного А. А. Скальковского о запорожских казаках. До выпуска книги отдельным изданием, г. Эварницкий был так обязателен пересмотреть ее для устранения возможных погрешностей против исторической и бытовой правды; за что автор считает долгом выразить здесь нашему первому знатоку Запорожья особенную признательность.
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.