Опальные - [10]
— Ведь вот как тут расписана птичья потеха! — прервал свое чтение Юрий. — Точно воочию видишь перед собой всех этих кречетов и соколов, ястребов и копчиков…
— Только не самих сокольников, — досказал Илюша. — Хоть бы одного-то сокольника раз увидеть во всем его уборе!
Юрию вспомнилось давешнее предложение Кирюшки, и он усмехнулся.
— А хочешь, я сейчас покажу тебе такого сокольника?
— Откуда ж ты возьмешь его?
— А вот в оружейной палате.
Дверь туда из молельни была всегда замкнута, ключ же от нее висел рядом на стене. Теперь ключ торчал уже в замке, а сама дверь была полуотворена.
— Э! Да Кирюшка никак уже там. Кирюшка! Ты там, что ли?
— Здеся! — откликнулся из-за двери Кирюшка. — Милости прошу к моему шалашу.
И без такого приглашения два брата-шалуна не утерпели бы уже заглянуть в заповедную для них палату.
Глава третья
САМОЗВАННЫЙ СОКОЛЬНИК
Талычевская оружейная палата по своим размерам была немногим меньше молельни, по разнообразию же скопленных в ней воинских доспехов сделала бы честь иному арсеналу. Одна стена была увешана в виде затейливого узора огнестрельным и холодным оружием того времени: фузеями, мушкетами и пистолями, саблями, палашами и кинжалами; другую стену украшали сверкающие сталью, серебром и золотом древнерусские копья, луки, колчаны, обухи, топорки, рогатины, бердыши, мечи, брони, шапки ерихонские…
С такой-то шапкой-ерихонкой на голове, с броней-бехтерцем на груди, с мечом в правой руке, с бердышем на левом плече Кирюшка вышел теперь навстречу входящим боярчонкам и отвесил им поясной поклон.
— Здравия желаем, господа честные! Добро пожаловать!
— Ах ты, шут гороховый! — рассмеялся Юрий. — А где же тут сокольничьи снаряды?
— Да вот, в пролете.
В глубине указанного пролета, действительно, виднелись развешанные по стене принадлежности соколиной охоты и насаженные на подставках чучела разных ловчих птиц.
— Чучела эти набил сам дедко, — объяснил не без гордости Кирюшка. — А вот и убор сокольничий.
— Подай-ка его сюда.
Натянув на плечи поданный ему Кирюшкой сокольничий кафтан, а на ноги сафьяновые сапоги, Юрий подвязался струйчатым поясом, насадил набекрень горностаевую шапку, перекинул через плечо бархатную сумочку с вышитой на ней золотом вещей райской птицей "гамаюн", а на руки надел рукавицы с "притчами в лицах", т. е. с изображением тех наказаний, которым подвергается сокольник за нерадивое исполнение своего долга.
— Теперь достань-ка еще трубу.
— Не дудку ли? — подтрунил над ним Кирюшка, снимая с гвоздя серебряный охотничий рог.
— Ну, рог, что ли! А это еще что?
— Это тулумбаз и вощага, — с важностью знатока объяснил внук старика-сокольника, подавая ему небольшой бубен и плетку. — Тулумбаз подвешивают к седлу, а вощагой бьют по тулумбазу, чтобы вспугнуть дичь для сокола.
— А где же конь мой? — усмехнулся Юрий. — На тебя самого верхом сесть?
— Нет, я — воин, и конем быть мне не пристало. Вот кабы ты потрубил в рог да поиграл на тулумбазе, так я показал бы тебе разные воинские "артикулы".
— Да сам-то ты откуда их знаешь?
— А видел их летось в городе, когда ездил туда с дедкой.
— Ну, так вот что: я буду трубить, Илюша поиграет на тулумбазе, а ты выделывай какие знаешь штуки.
И вот палата огласилась нестройными звуками охотничьего рога и бубна, звучавшего, впрочем, под ударами плетки скорее вроде барабана; Кирюшка же важно зашагал взад и вперед, выделывая мечом и бердышом свои воинские штуки.
Так ни один из них не заметил, как на пороге молельни выросла грозная фигура боярина Ильи Юрьевича. Только когда грянул его громовой голос: "Что за содом такой!", все трое разом оглянулись. Сумрачное лицо боярина горело огнем, а тучное тело так и колыхалось от едва сдерживаемого гнева. Совершенный контраст представляла выглядывавшая сзади рожица боярского приятеля Пыхача с расплывшейся лукавой улыбкой: присяжного потешника, видимо, забавляло замешательство трех проказников, застигнутых врасплох.
Юрий и Илюша так и застыли на месте. Кирюшка же, уронив с перепугу на пол бердыш и меч, заметался по палате, как угорелый, и вдруг исчез в углублении стены, где хранились принадлежности охоты.
— Куда? Куда? — закричал боярин, стуча тростью по полу. — Назад!
Но притаившийся за пролетом парень счел за лучшее не подавать пока и голоса.
— Знает кошка, чье мясо съела! — заметил Пыхач, протискиваясь вперед.
— Пропусти-ка меня к нему, батя.
— Да мне бы только броню снять… — откликнулся тут плаксиво Кирюшка.
— Заговаривай, брат, зубы!
И, отыскав его за пролетом, Пыхач вытащил его оттуда за шиворот.
— Ползи, червяк, и бей челом!
Пополз "червяк" на коленях к боярину и стукнулся лбом об пол.
— Прости меня, о сударь боярин! Стоит ли тебе о всякого червяка марать твою боярскую трость?
