Опаленная юность - [49]

— Нам, очевидно, — сказал командир полка.

Среди командиров прокатился смешок.

— Вы что, онемели? Отвечайте!

— Своим друзьям, товарищ генерал!

— Ах, тем? А что они там делают? Кашу варят?

— Не-ет… — Андрей замялся.

Быков ласково посмотрел на него и чуть заметно качнул головой.

— Лису ловят, товарищ генерал. Нору откапывают.

Генерал отступил на шаг, развел руками.

— Вот это да! Вот это война! А ну, лейтенант, позовите мне этих лисоловов.

Молоденький адъютант, давясь от смеха, побежал исполнять приказание.

— Я думал, ваши бойцы оборону строят, фашиста ждут, а они лис выкапывают! Хороши!

Все смеялись, только Быков оставался серьезным.

— Оборона у нас готова, — совершенно неожиданно вырвалось у Андрея.

— Да он, оказывается, и разговаривает на посту? — Генерал подошел к Андрею. — Тебе сколько ж лет, солдат?

— Почти восемнадцать, товарищ генерал!

— А точнее?

— Семнадцать лет и пять месяцев.

— Н-да-а… Возраст… В боях был? Немца живого видел?

— Он с нами с самого начала, товарищ генерал, во всех боях участвовал, имеет ранение, стреляет хорошо, — обстоятельно докладывал Быков.

Усы генерала дрогнули. Его сын, такой же юнец, дрался под Севастополем.

— Товарищ генерал! — доложил адъютант. — Охотники прибыли.

Генерал подошел к замершим добровольцам.

— С добычей?

— Так точно, товарищ генерал! — щелкнул каблуками Бобров. — Вот.

Бобров протянул генералу шапку. В ней, свернувшись клубком, лежал маленький еж. Сухие листья, наколовшиеся на острые черно-белые иглы, шуршали от ветра.

Молча посмотрел генерал на разгоряченные лица красноармейцев, на блестевшие любопытством глаза…

«Дети… — подумал генерал. — Дети в шинелях…»

Он отвернулся, откинул полу полушубка, полез за платком и папиросами.

— Ежик! — удивленным, тонким голоском сказал командир полка. — Обыкновенный подмосковный ежик. Такой у нас на даче жил, всех гостей, кошкин сын, за ноги кусал.

Командиры рассмеялись.

— А однажды к жене пришла одна дама, а мой Сашка ежа на диван затащил, ну, та и села…

«Чего они ржут?» — подумал подбежавший к генералу офицер связи и, переведя дух, доложил:

— Товарищ комдив! Танки противника в большом количестве прорвались у Додоновки. В прорыв входит мотопехота.

И разом мир поблек, слиняли краски.

— Пошли! — резко приказал генерал. — Машину! — и тем же голосом продолжил — А ежа — в нору!

— Есть! — вытянулся Бобров.

Генерал торопливо пошел к машине, а Быков сказал:

— По местам, товарищи! Кончай ежов ловить. Война началась!

Глава семнадцатая Предатель

Андрей не спал всю ночь, а утром узнал о новом несчастье: пропал без вести командир роты Быков. Едва рассвело, он отправился вместе с полковыми разведчиками «нащупать» противника. Поднялась метель, разведчики вернулись смертельно усталые. Противника они обнаружили в трех километрах от линии нашей обороны и даже пригнали пленного — синего от холода гитлеровца в летней пилотке, — но Быкова с ними не было. Он исчез вместе с сержантом Лаптевым.

Красноармейцы любили старшего лейтенанта, и на следующий день вся рота вызвалась идти в разведку на розыски пропавшего командира. Две ночи подряд продолжались поиски. Андрей, Кузя и цыгановатый Чуриков просили Бельского отпустить их с полковыми разведчиками поискать командира: может, он ранен, где-нибудь в поле лежит…

Командир взвода долго смотрел на стоявших перед ним бойцов.

«Сейчас заведет свое „не положено“!» — с тоской думал Андрей.

Но Бельский не стал возражать.

— Ступайте! Сам бы с вами пошел, да роту нельзя оставить, капитан приказал временно принять командование. Халаты наденьте и гранат возьмите по паре. Смотрите осторожнее!

Ночью все трое вместе с полковыми разведчиками поползли к линии вражеской обороны. Ветер гнал по полю тучи снежной пыли. Крепчал мороз. Холодным огнем мерцали зеленоватые звезды, лицо горело от ледяного обжигающего воздуха.

Миновав передовую, разделились. Полковые разведчики ушли правее, к лесному хутору, а добровольцы осторожно пробрались в село, куда, по данным разведки, направился Быков.

Оставив Чурикова и Курганова на окраине села, Кузя скрылся в темноте и долго не появлялся. Наконец он вынырнул из сугроба рядом с закоченевшими бойцами.

— Ну что?

— Фрицев не очень много… У церкви штаб находится… Ф-фу, жарища! — Кузя был мокрый от пота. — На животе полз…

— Ничего не узнал? — спросил Андрей.

— Нет. Спросить не у кого. Разве у немецкого часового?

— Эх, ты! У колхозника какого-нибудь узнал бы.

— Это не трудно, сейчас…

— Нет уж, ты сиди здесь, наблюдай. А мы в крайний домик сходим, порасспросим хозяев.

— А вдруг там фашисты?

— Проверим. В случае чего прикроешь нас огнем.

Курганов и Чуриков, держа наготове автоматы, осторожно постучали в дверь. Им открыла худенькая, согнутая годами старушка.

— Тихо, бабуся! Мы русские.

Старушка едва удержалась от крика.

— Свои! Господи! Пришли наконец!

— Тише, бабуся, — вразумительно сказал Чуриков. — Пришли, но только пока в гости. Немцы в доме есть?

— Нету, нету. Проходите.

О Быкове старушка не слыхала ничего. Она угощала бойцов молоком, вытирала радостные слезы. С печи на пришельцев во все глаза глядели белоголовые детишки.

— Что ж! — тяжело вздохнул Курганов. — Прихватим какого-нибудь фрица, и айда!