Опаленная судьбой - [14]

Этот человек без особых усилий заставлял ее чувствовать необычное физическое томление. Единственным утешением для нее стала мысль, что Леон не увлечен ею, а значит, все, что от нее требуется, — это сохранять контроль над эмоциями и сконцентрироваться на счастье Николаса.

Хелен еще раз взглянула в зеркало и криво улыбнулась. По достоинству оценить ее наряд может лишь ребенок, но никак не зрелый мужчина. Рукава у платья были длинными и широкими у запястья, лиф, подчеркивающий тонкую талию, украшали серебряные нити, юбка на обручах спускалась до щиколоток. При малейшем движении юбка колыхалась и открывала взору туфли с загнутыми кверху носами.

Дверь приоткрылась, и появились Николас и Анна, высокая седовласая женщина шестидесяти лет.

— О, Хелен, ты такая красивая. — Детские черные глазки сверкали как драгоценные камни. — Точно, как фея у меня в спальне.

— Спасибо, дорогой. — Она наклонилась и обняла мальчика.

— Дядя Леон послал меня сказать тебе, что уже два часа, — мальчик задыхался от нетерпения. — Все ждут.

Анна посмотрела на девушку.

— Он прав, мадам, планы немного изменились. Церемония пройдет в доме, а не в саду. — Женщина показала взглядом на окно.

Хелен улыбнулась. Погода дождем оспаривала мнение Леона относительно того, что в Греции всегда светит солнце.

— Хорошо, — согласилась она, радуясь в душе, что Анна, единственная, кстати, из всего штата слуг, говорит на отличном английском. — Веди меня, Николас. — Она улыбнулась мальчику и взяла его за руку.

Леон поздоровался с последними гостями и оглядел зал — собравший человек тридцать. Он ригласил только тех друзей и коллег, которых считал близкими и доверенными лицами. Что касается дальних родственников, то он объяснил им скромность гражданской церемонии недавней трагедией и трауром и пообещал, что позже устроит большой бал в честь новой жены и Николаса. Главное — привязать к себе мисс Хейвуд узами Гименея, а для этого большой шумихи не требуется. У него уже была пышная свадьба с Тиной, еще в одной он не нуждается.

Он шел к Алексу Стакису, своему свидетелю, когда заметил, как лицо секретаря осветилось. Леон обернулся и замер.

На мраморной лестнице появилась девушка, словно выпорхнувшая из мечты мужчины. При одном взгляде на Хелен Хейвуд идею о браке по расчету можно было отринуть сразу.

Пепельные волосы струились по плечам, поддерживаемые у лба венком из серебряных бутонов. Платье — фантазия из белого и серебряного — подчеркивало нежный тон кожи. Она улыбалась маленькому мальчику, которого держала за руку, и он улыбался ей в ответ.

Леон смотрел на нее так, словно видел впервые.

Ее веки были слегка тронуты дымчатыми тенями, длинные ресницы стали чуточку темнее, пухлые губы сияли розовым блеском, а фарфоровая кожа поражала природной белизной. Она выглядела настоящей невестой: невинной, немного чувственной и... совсем не подходила для маленькой гражданской церемонии.

Леон нахмурился: он не ожидал, что она оденется как невеста, но это была ее свадьба, возможно, единственная, и ему стало стыдно.

— Хелен, ты выглядишь великолепно, — восхитился он, обнажая в улыбке белые зубы.

— Спасибо. — Она быстро взглянула на своего будущего мужа и не удосужилась улыбнуться, лишь качнула головой в направлении ребенка. — Николас выбрал платье, не так ли, милый?

Леон одобрительно усмехнулся: для ребенка у племянника отменный вкус. Излучая любовь и нежность, Хелен наклонилась к Николасу, и у Леона зашлось сердце. Ни одна женщина, даже его собственная мать, никогда не смотрела на него с таким обожанием, какое читалось во взгляде Хелен.

— Нас ждут.

Хелен слушала маленького бородатого человечка, читающего закон о формировании семьи на греческом языке с отступлениями на английском, и сухо отвечала то, что от нее требовалось. Когда у лестницы Леон взял ее за руку, ее сердце подпрыгнуло и она запаниковала, но, увидев твердо сжатые губы, прямые плечи и грацию уверенного в себе мужчины, успокоилась. Его бесстрастная маска ее не обманула. Леон Аристидес выглядел счастливым, как смертник на электрическом стуле, его попытки улыбнуться скорее смахивали на оскал. Однако брак заключался по расчету, никто их не неволил, а значит, нервничать не было причины.

Когда кольца появились на их пальцах, она отчего-то вздохнула с облегчением, но тут бородатый человечек попросил Леона поцеловать свою жену.

Он поднял лицо Хелен за подбородок и приблизился к ее губам. Их взгляды встретились, и она увидела, как вспыхнул огонек в глубине его эбонитовых глаз. Девушку охватила приятная истома. Ей потребовалось все самообладание, чтобы не растаять от удовольствия, когда их губы соприкоснулись.

— Не так уж плохо, — тихо заметил Леон, и черные глаза задорно сверкнули. Он обнял жену за талию и повернул к гостям.

Ради Николаса она держалась доброжелательно и непринужденно, стиснув зубы, сдерживала дрожь в руках, когда новобрачный обнимал ее за талию или ласково гладил по щекам. После невыносимо длинного ужина и двух бокалов шампанского Хелен была убеждена, что самое худшее осталось позади.

Алекс Стакис произнес впечатляющую речь, Леон поблагодарил друга, и гости двинулись в бальную комнату, где их ждали танцы, музыка и закуски.