Онтологические мотивы - [5]

им твердь невмоготу и нам не хватит

уже запас от силы годовой

и синева паленый воздух тратит

с тех пор как небо немочью свело

они вообще последние в полете

так мало их две или три всего

две или три при самом щедром счете

обманет ум но зрение не врет

им там в горючем вакууме тонко

пока на город-грохот город-грот

спадает слюдяная перепонка

из нижних скважин из руин страны

о них ли наша боль не о себе ли

рефлексы на судьбу убыстрены

но взгляды до нистагма ослабели

когда о небе сгинет и помин

в сомкнувшемся до тошноты покое

утешится ли мыслью хоть один

что смог застать хотя бы и такое

что свет горел пока не весь угас

а в сумерках предсмертно и не жарко

так с птицами безвыходно у нас

что и себя пожалуйста не жалко

Песня шамана

ваша пора приходит ваша расплата

сын ли судья отцу или брат на брата

в стекла шрапнелью вдребезги кабинет

черным огнем гортань опаляет чаша

эта планета и эта страна не ваша

в полдень вердикта не отопретесь нет

в точности вам воздастся по вашей вере

вспомним шакалью псарню на селигере

пули в беслане в зале норд-оста газ

на триумфальной в суде ли на каланчевке

грянет раздача мыла вам и бечевки

большей добычи не унести от нас

если и правда что нет за порталом ада

вам ни смолы ни серы от нас не надо

казни верней не сыскать чем слюна и смех

есть у прозревших на свете свои святыни

за человечий фарш колымы катыни

станете в срок мертвы и мертвее всех

здесь над костром возжигая гнилье и травы

скорую гибель зову на тех кто неправы

дымные клочья в небо и бубен бей

хоть ацетоном в пакете в тюбике клеем

если и сами к утру не все уцелеем

гибель богиня счастья молитесь ей

«прозрачно вьется паутина…»

прозрачно вьется паутина

и жизнь движения полна

неровен час меня кретина

недосчитается она

как будет жаль мгновений вялых

что ел всегда и длинно спал

что жил в коротких интервалах

а мог бы чаще но не стал

здесь время вспучится как тесто

на черной чешуе земной

и будет в нем пустое место

уже не занятое мной

у круч кидрона на поверке

пузырь в кромешной тишине

другому трупу не по мерке

но и без надобности мне

«когда мы не умрем но встретимся одни…»

когда мы не умрем но встретимся одни

мерцания преобразившись сразу

в стоокий вакуум и умные огни

тая бельмо прижизненному глазу

когда уже прощай все вещество вещей

возлюбленное с переливом лиц их

а только речь печаль чердак судьбы ничей

вполнебосклона в гелиевых птицах

и от случайного товарищества дня

свечного чада до засечки мрака

двойная аура нагара из меня

кто был себе хозяин и собака

когда уже не мы но кто теперь массив

всех сельтерских фотонов в ореоле

хоть нет ее в живых травинку прикусив

душа ступает в тензорное поле

ей бережно что желт анизотропный мир

во лбу кометы каменные вены

мы сердцем состоим из водородных дыр

ни тождества не помня ни подмены

початком жемчуга в тугой комплект колец

сатурна или где лавируй ловко

по горло в домыслах какая наконец

там схема сна и духа планировка

Песня расставания

в середине серый на постаменте из воска

лошадь в шорах без кругозора по сторонам

меж плитой и площадью полыхнет полоска

пламени плавится сверху стекает к нам

памятник неизвестному лауреату

лотереи анонимному баловню дней

не взимать же с праздного проездную плату

чей так бронзово зад водружен на ней

мы делили с такими воду в дыму и еду

выносили из пламени вот и вернем ему

истекает в долину луна и печаль хозяйка

ожерельем столетий изубраны города

нас под вымпелами бросало в карьер из замка

сквозь горнило врага и пепельных гор гряда

расступалась в страхе но время снесло вершины

а когда прилетели в своем железном яйце

оглядели что где уцелело и прочь решили

видно поняли что конец и что в конце

здесь все тише все шире памяти решето

этот серый последний но лошадь не помнит кто

жеребились как мы присмирели и перестали

а в манеже затменья где с крыши медведь ковшом

водружали наши подобия на пьедесталы

усадив себе сверху серого с палашом

но багровому воску мозоль седла не по сану

окликая кадавра в шевронах в прощальный раз

мы сбиваемся в табуны и стрелой в саванну

горевать о них что ушли не осталось нас

только скорость спасет от чешуйчатых крыльев тьмы

надо бегать быстрей себя как умели мы

«шесть лет плашмя а на седьмой с утра…»

шесть лет плашмя а на седьмой с утра

как выгравировала в мышцах память

учись ходить сказала медсестра

послушался и стал учиться падать

маршрута метр не по зубам второй

но стисни и по хлипким спинкам коек

как ас в дыму на бреющем порой

вдоль фюзеляжей лидок или колек

не одолел попробовать опять

еще рывок и снова в штопор вроде

ходить впервые это как летать

но не во сне а при честном народе

была палата слишком широка

и с пола подметенного опрятно

снимали деликатно как жука

перевернут и я взлечу обратно

я понимал что надо жить спеша

лицом вперед на то и ног не две ли

как вертикален мир ликуй душа

а где стена то в ней бывают двери

врезался в стулья застревал в углу

где плавилась чужих обломков груда

и вот иду покуда не умру

я помню вас я не забыл откуда

Акциденция

это глобуса глыба в шальном шоколаде земля

для тропических птичек посуда

столько зелени в кадре людей и дурного зверья

никуда не смотаться отсюда

в сердцевине камней чернота

но они не сдаются

в них рождаются песни и сами себе и поются

изнутри без открытого рта